Тимьян и клевер

Вскоре на смену усатому констеблю пришёл другой, высокий и тощий, немного помоложе. А Киллиан наконец попал во двор, который отделялся от дороги небольшим садом, запущенным и по осени унылым. Ветви яблонь так низко клонились к земле, что едва не касались жухлой травы, ближе к ограде плотно росла ежевика, и ни на одной колючей плети не было видно ни клочка ярко-синей ткани, ни даже ниточки.

«Значит, через заросли никто не протискивался. Уже хорошо».

– Скажите, сэр, а вы здесь с самого утра присматриваете?

– С полудня, – ответил усатый и вздохнул. – Хотя и отлучался пару раз, погреться и глотнуть грогу. Погода, надо заметить, не самая лучшая.

– Соглашусь, – Киллиан наклонил голову. – А не видели вы мою кузину, новую помощницу? Она как раз днём должна была прийти. В сером плаще и в синем платье.

Констебль задумался.

– Нет, похоже, отходил как раз. А то бы запомнил. Девицы нечасто в библиотеку заглядывают… Хотя появлялась сегодня одна. Но точно не ваша кузина.

– А кто же?

– Цветочница вроде бы, – нахмурился усатый. – Да, точно, цветочница. Сперва ходила туда-сюда у ограды, потом исчезла. Корзина у неё была, а в ней что-то рыжеватое с голубым… А это не она там валяется? – и он вдруг указал на ближний конец двора.

Киллиан посмотрел и споткнулся на полушаге.

На траве лежала небольшая корзина. Но принадлежала она вовсе не цветочнице: внутри оказались пирожки и – от этого по спине пробежал холодок – крохотный свёрток с восковыми затычками для ушей.

– Ну, сэр, где искать-то будете, что профессор потерял?

– Уже нашёл, – откликнулся он. – И мне срочно надо поговорить с человеком, который вас подменял. Профессора обокрали.

Констебль обмер. Рот у него раскрылся, а усы бессильно обвисли.

– Твою ж… – с трудом проглотил ругательство горе-страж. – Что же у него украли, сэр?

– Помощницу, – ответил Киллиан и поднял корзину, демонстрируя её содержимое. – Это моя кузина утром несла в библиотеку. А час назад к нам домой явился сам профессор Фоксгловз, очень встревоженный, потому что его помощница, видите ли, не дошла. Как видите, во двор она всё же попала…

– Что ж вы сразу не сказали?! – взревел констебль и осёкся, устыдившись вспышки.

– А вы бы позволили мне пройти, если б я сказал, что ищу свою кузину, которая, возможно, пропала, но я в этом не уверен?

– Нет, потому что никакой кузины я сюда сегодня не пропускал... – уверенно ответил усатый и запоздало сообразил: – Ах, чтоб я сдох!

«Вот-вот», – мрачно подумал Киллиан.

Дело нравилось ему всё меньше.

Второй страж оплота знаний сперва рассказывать ничего не захотел. Бубнил на одной ноте, что-де никаких девиц не видел, а корзинка… что корзинка? Её можно и через ограду перекинуть. Но когда усатый констебль, очевидно, старший по званию, дал волю своему раздражению и рявкнул хорошенько, сутулый сознался, что днём пропустил во двор одну девицу.

Молодую рыжую цветочницу, почти девочку.

– Клянусь всеми святыми, не знаю, что на меня нашло, – отвёл он глаза в сторону. – Помнил ведь, что профессор строго наказал никого не пускать, кому не назначено. А она глянула из-под капюшона, сунула мне в руки маленький букет и подмигивает: на минуточку, мол. Чего-то у меня в голове помутилось, я ворота и открыл. Только прочухался, слышу – Пирс окликает, мол, возвращайся, меняемся.

– Так и было, – подтвердил усатый и задумался. – А погодите-ка, сэр. Кое-что припоминаю. Как раз, когда я вернулся, то на улицу выглянул. И вижу – внизу у перекрёстка кто-то в кэб садится. Или наоборот, выходит? Словом, мелькнуло ещё что-то синее… А вы говорите, кузина-то в каком платье была?

– В синем, – ответил Килилан и, поблагодарив констеблей, распрощался с ними.

Внутри всё словно смёрзлось в ледяной ком. Как найти один кэб из сотен, если он вообще был? Особенно когда время поджимает? Чуть дальше за перекрёстком, у паба, сидела нищенка, но она клялась и божилась, что никаких садящихся в кэбы девиц в синих платьях не видела. И выходящих – тоже. Да и вообще девицы, если судить по её словам, в Дублине отродясь не водились. Окна соседних домов были по холоду плотно закрыты ставнями, на стук в двери никто не открывал, а дальше и вовсе начинался парк, а там – ищи свидетелей, пока не сам посинеешь.

Или не состаришься.

«А Фэй тем временем…»

Додумывать эту мысль не хотелось. Уж больно живо представлялась тёмная комната, где провела Агата несколько дней – растрёпанная, не помнящая себя, с разбитым сердцем. И зазвучал в ушах голос мистера Фланагана:

«Да чтоб все эти чудеса провалились разом!»

– Нет, – вслух произнёс Киллиан, опираясь плечом на фонарный стол. Парк расстилался по правую руку, почти невидимый за туманом. – Если Фэй и можно сейчас спасти, то лишь чудом. Айвор! – закричал он, обжигая горло холодом на вдохе. Степенные пожилые супруги в дальнем конце улицы одновременно обернулись на голос, а потом женщина принялась шептать что-то на ухо спутнику, и оба ускорили шаг. – Айвор, ты мне нужен, правда!