Тим

В конечном счете Мэри провела в госпитале пять недель, наслаждаясь тишиной и покоем старого особняка на берегу Роуз-бэй и страшась мысли о встрече с Тимом. Она не сказала, куда ложится на операцию, никому, кроме маленького сухонького человечка, который вел все ее дела, и все старательно написанные открытки от Тима, приходившие каждый день, пересылались через контору означенного человечка. Вероятно, Рон изрядно помогал сыну, но почерк и слог принадлежали Тиму. Мэри бережно складывала открытки в маленький портфель. Последние две недели своего пребывания там она много плавала в больничном бассейне и играла в теннис на больничных кортах, сознательно приучая себя к двигательной активности и физическим нагрузкам. Ко дню выписки она чувствовала себя так, словно с ней ничего такого не происходило, и поездка домой на машине оказалась совсем не трудной.

Дом в Артармоне сиял огнями, когда она поставила машину в гараж и вошла в переднюю дверь. Эмили Паркер сдержала слово, довольно подумала Мэри; соседка обещала позаботиться о том, чтобы дом имел жилой вид. Она поставила на пол чемоданчик, сняла перчатки и бросила на столик в прихожей вместе с сумкой, а потом прошла в гостиную. Телефон маячил перед глазами, чудовищно огромный, но Мэри не позвонила Рону сообщить о своем возвращении. Торопиться некуда: завтра, или послезавтра, или после-послезавтра.

В гостиной по-прежнему преобладали серые тона, но теперь на стенах висело много картин, и ярко-красные цветовые пятна пылали, точно разметанные по комнате угли костра. На строгой каминной полке стояла красная стеклянная ваза, и на жемчужно-сером ковре лежал меховой рубиновый коврик, похожий на лужицу крови. Как приятно снова оказаться дома, подумала Мэри, окидывая взглядом неодушевленные свидетельства своего богатства и вкуса. Скоро здесь поселится Тим, который тоже приложил руку к созданию интерьера. Скоро, скоро…

«Но хочу ли я, чтобы он поселился здесь?» — спрашивала она себя, беспокойно расхаживая по комнате.

Странное дело: по мере приближения дня воссоединения с ним ей все меньше хотелось этого.

Солнце зашло час назад, и над западным горизонтом, как и во всем мире, уже сгустилась тьма, в которой пульсировали красноватые огни города, затянутого низкими дождевыми тучами. Но дождь прошел западнее, оставив Артармон под покровом летней пыли.

«Очень жаль, — подумала Мэри, — дождь нам не помешал бы, мой сад совсем засох».

Она прошла на темную кухню, не включая света ни там, ни в патио, и с минуту стояла у окна, пытаясь рассмотреть, горят ли окна у Эмили Паркер. Но камфорные деревья заслоняли соседний дом: придется выйти в патио, чтобы разглядеть все толком.

Глаза у нее уже привыкли к темноте, и она вышла через заднюю дверь, ступая, по обыкновению, бесшумно, и несколько мгновений стояла неподвижно, с наслаждением вдыхая аромат летних цветов и далекий землистый запах дождя. Как же все-таки хорошо дома — или было бы хорошо, если бы в глубине сознания не маячил образ Тима.

И вдруг, словно материализованный силой ее мысли, силуэт Тима вырисовался на фоне далекого плачущего неба. Он сидел на перилах кованой ограды, все еще голый и покрытый каплями воды после вечернего душа, подняв лицо к беззвездному небу и словно завороженно внимая музыке сфер, недоступной земному слуху. Рассеянный в воздухе слабый свет сгущался в золотистых волосах и тянулся бледными жемчужными нитями по контурам лица и торса, расслабленных мышц, туго обтянутых блестящей гладкой кожей. Видны были даже полукружья опущенных век, под которыми он прятал от ночи свои мысли.

«Месяц, больше месяца, — подумала Мэри. — Прошло больше месяца с тех пор, как я видела его в последний раз, и вот он здесь — точно плод моего воображения: Нарцисс у озера, погруженный в мир грез. Почему его красота так сильно поражает меня всякий раз, когда я впервые вижу его после долгой разлуки?»

Она бесшумно прошла по каменным плитам и встала позади Тима, глядя на мощную шейную мышцу сбоку от горла, блестящую, словно ледяной столб. Наконец, не в силах более бороться с искушением дотронуться до него, она нежно сомкнула пальцы на голом плече и уткнулась лицом в мокрые волосы, касаясь губами уха.

— О, Тим, как я рада, что ты ждешь меня здесь, — прошептала она.

Он не вздрогнул от неожиданности и не пошевелился: казалось, он сразу почувствовал ее присутствие в безмолвной ночи, понял, что она стоит за ним в темноте.