Тихоокеанский шторм

— Самсонов, что вы делаете? Цель не определена как враждебная.

— Так точно, товарищ капитан второго ранга, однако боевая готовность три требует запустить системы и доложить об общей готовности корабля к бою. — Крупный командир БИЦ ответил, продолжая работать. Его руки двигались, словно в унисон с системами корабля, словно он был его частью, переключая тумблеры и запуская системы своего поста. Он закончил за несколько секунд и повернулся к Федорову для доклада.

— Товарищ капитан второго ранга, все системы работают нормально. Состояние боекомплекта: ракеты «Москит-2» остаток девять, ракеты MOS-III[6], остаток девять, ракеты П-900, остаток восемь, ЗРК С-300, остаток тридцать пять[7], ЗРК «Кинжал», остаток тридцать семь, ЗРК «Кортик», полный боекомплект. Торпеды «Шквал» остаток шесть, комплекс «Водопад» с торпедами УГСТ[8] остаток пятнадцать, 152 артиллерийские установки, остаток восемьдесят шесть процентов, 100-мм орудие, остаток девяносто семь процентов. Зенитные установки, остаток девяносто четыре процента.

— Благодарю, Самсонов.

Вольский посмотрел на старпома и нахмурился.

— Маловато ПКР.

— Нам повезло, что у нас есть даже те, что есть, товарищ адмирал. Но меня больше беспокоят зенитные ракеты. Семьдесят две — довольно мало для прочной противовоздушной обороны.

— У нас есть также системы самообороны, — сказал Вольский. — Зенитные орудия и комплексы «Кортик-2» готовы к бою.

Адмирал посмотрел в иллюминаторы переднего обзора, на замечательный морской пейзаж и отдаленное австралийское побережье, перемежаемое зелеными пятнами песчаных островов, окруженных рифами, поднимающимися из голубых вод Тиморского моря.

— Должен вам сказать, что меня очень искушала мысль бросить здесь якорь, особенно у острова Монтгомери. Не считая туземок, это самое близкое к понятию «рай» место, я полагаю, для любого на этом корабле. А теперь мы снова вглядываемся в экраны радаров, щелкаем тумблерами и проверяем боезапас. — Он мельком указал Федорову подойти ближе, и, когда молодой офицер оказался рядом, спросил, понизив голос. — Итак, Федоров… Вас что-то беспокоит. Выкладывайте, только помедленнее, пожалуйста.

Федоров моргнул, сложил руки за спиной и сказал чуть громче шепота.

— Интервал, товарищ адмирал. Сейчас тринадцатый день, и все пока хорошо… Но это не слишком хорошо, если в этом есть какой-то смысл. Мне не нравиться, что это сигнал появляется и исчезает. Потому я не удивлюсь, если окажется, что корабль еще нестабилен во времени, или что мы уже не находимся в пределах одного года от 2021.

— Поясните еще раз, что вы подразумеваете под интервалами.

— Товарищ адмирал, катастрофа, забросившая нас назад во времени, случилась 28 июля, и 9 августа нас отправило обратно, как мы решили, в результате применения Карповым ядерной боевой части. Спустя двенадцать дней мы оказались в Средиземном море и снова переместились в прошлое, только на год меньше. Спустя еще 12 дней мы снова переместились обратно вблизи острова Святой Елены.

— И при этом ядерного взрыва не было, — сказал Вольский.

— Это меня и беспокоит, товарищ адмирал. Смещение не сопровождалось странными явлениями, как раньше. Оно прошло почти незаметно, и единственное, на что мы обратили внимание — это сбои радаров. Интервал вышел, когда мы покидали остров Малус, и, похоже, что мы уже некоторое время сдвига не происходит. Все выглядит обычно — море не меняет цвет, нет никаких странных шумовых эффектов, но что-то не так. Я не могу объяснить этого, товарищ адмирал. Но оно не дает мне покоя.

— Но на радарах не было ничего — пока Роденко не доложил о цели.

— Так точно, но эти воды никогда не были особенно освоены, даже в тысяча девятьсот… — Он прервался, но Вольский понял направление его мысли.

— Вы полагаете, что корабль пытается закрепиться в определенном времени, и это прошлое?

— Так точно. Мы словно камушек, скачущий по поверхности воды. Нас отбросило в 1941, затем мы попали обратно, в это мрачное будущее, а затем снова упали, только на этот раз в 1942. Вместе с тем, мы способны свободно перемещаться в пространстве, и поэтому, войдя в Средиземное море, оказались в достаточно сложном положении, так как оказались в самом разгаре войны.

— Я понял… Но эти воды были достаточно спокойны даже в 1942, и даже в 1943, если ваша теория верна, и нас забросило еще на год позже.

— Если история осталась прежней, — сказал Федоров.

— Что вы хотите этим сказать?

— В ходе последнего случая были моменты, когда некоторые корабли вступали в бой раньше, чем должны были, или же оказывались там, где их было не должно быть, товарищ адмирал. Все было не так. Наше появление в прошлом определенно повлияло на ход событий. И кроме того… Как насчет Орлова?

— Да, что насчет Орлова, — повторил Вольский. — Одному богу ведомо, что может случиться, если он выжил, как мы подозреваем.