Тихоокеанский шторм (ЛП)

Либо так, либо им вскоре предстоял бой, и он надеялся выиграть дело скоростью, вместо жизненно важных ракет. Торресов пролив находился в чуть более чем 100 милях к востоку, и Федоров полагал, что они должны быть осторожны в тех водах, так как все судоходные фарватеры в том районе были крайне мелкими. Скорость нужна сейчас, осторожность потом, подумал Вольский, после чего оставил за старшего Федорова и направился вниз, чтобы проверить личный состав. После удара, подобного этому, он полагал, что стоит проверить состояние экипажа. Боевой дух был жизненно важной составляющей боевых возможностей его корабля, так что он хотел ободрить их.

Естественной первой его остановкой была санчасть, и адмирал был обескураже, увидев длинную очередь ожидающих внимания доктора Золкина[40]. Все пытались улыбаться и четко отдавали честь, заметив его. По крайней мере, правые руки у всех были целы. Некоторые выглядели серьезно помятыми, но раны не были серьезны. Вольский подходил к каждому, здоровался, благодарил за службу и обещал лучшее впереди. Добравшись, наконец, до лазарета, он заглянул внутрь и увидел Золкина склонившимся над человеком, лежащим на хирургическом столе. На лице у него была маска, взгляд сосредоточен и погружен в работу. На халате были заметны пятна крови, и на мгновение они встретились взглядами, но не сказали друг другу ни слова.

Адмирал двинулся дальше, в сторону кормы, пока не достиг разрешенного кормового мостика. Он находился на палубу ниже самого мостика, но при этом видел над собой небо и обратил внимание на зияющую пробоину в бронированном перекрытии. 200 миллиметров закаленной стали, когда-то казавшиеся надежной защитой, превратились в месиво острых лоскутов металла, почерневшего от огня и сажи. Он вдруг понял, насколько уязвим корабль для любого оружия, которое способен бросить на него враг.

Он провел некоторое время в разговоре с Быко, расспрашивая того о возможных вторичных повреждениях, пока не убедился, что корабль сохраняет полную боеспособность без каких-либо сбоев основных систем.

— Мне жаль, что пришлось поднять вас и ваших людей в такую рань, — сказал Вольский. — Но я опасаюсь, что это может быть очень длинный день.

— Такова моя работа, товарищ адмирал, — сказал Быко. — Но мне придется извиниться за состояние кормы. Мы еще не убрали пожарные рукава отсюда до вертолетной площадки, а мои подчиненные все еще занимаются распилкой обломков ацетиленовыми горелками.

Военврач для людей, подумал Вольский, и военврач для корабля. К счастью, ни корабль, ни экипаж не понесли невосполнимых потерь.

— Что по ходовой части? Вскоре нам может потребоваться увеличить ход.

— Неисправность, о которой я докладывал, устранена, товарищ адмирал. Мы получили несколько серьезных ударов, в том числе от близких взрывов и падения вертолета, не говоря уже об инциденте с неисправностью ракеты. Если мы сможем снова попасть в дружественную базу, нужно будет провести серьезные ремонтные работы и покраску корпуса.

Вольский улыбнулся.

— Жду вас в кают-кампании этим вечером. У меня есть для вас замечательная сигара, Быко. Вы заслужили.

Адмирал похлопал его по плечу и развернулся, ища ближайший трап вниз. Он намеревался проверить Добрынина и состояние реактора. Вскоре он обнаружил того склонившимся над мониторами, пристально глядя на показания.

— Надеюсь, здесь все в порядке, Добрынин?

— Товарищ адмирал, — поприветствовал его начальник инженерной части. — Замечаний нет. Учитывая обстановку, реакторы работают как часы.

— Что по странным звукам, о которых вы докладывали?

— Довольно странно, товарищ адмирал, — сказал Добрынин, почесав в затылке. — Судя по всему, в рабочей зоне возник нештатный нейтронный поток. Я почти слышал это, если можно так сказать. Если долго работать с этими системами, можно начать практически определять все на слух.

Вольский кивнул.

— Соображения?

— Никак нет, товарищ адмирал. Сначала я решил, что рабочая зона могла быть затронута излучением от близких ядерных взрывов, но она слишком хорошо экранирована. Нет. Что бы это не вызвало, оно происходит из самого реактора.

— И когда вы в последний раз слышали что-либо странное?

— Два дня назад, товарищ адмирал, — Добрынин, похоже, уловил направление его мысли. — Но это случилось почти незаметно, как и в предыдущих инцидентах, и показания рабочей зоны не давали поводов для беспокойства. Я намеревался доложить, но затем проблема исчезла, а затем снова возникла на какое-то время. Мне показалось, что я что-то слышу, и в тот момент оно исчезло.

Вольский приподнял бровь, подумав о том, что радары Роденко тоже сначала обнаружили цели, затем потеряли их, а затем показания обрели четкость и они поняли, что снова переместились во времени. Реакторы, подумал он. Возможно, все дело не в катастрофе и не в ядерном взрыве в Атлантике. Возможно, причина этих загадочных перемещений во времени лежит в рабочей зоне их собственных реакторов!

— Насколько я понимаю, вы обеспокоены проблемами с системой охлаждения.