Тихое местечко

Тельму попытались допросить, но она сидела, угрюмо уставившись в пространство перед собой, и как будто ничего не слышала; ее тоже увезли.

Обследовав тело Сильвии, врач заявил, что она утонула, и все повреждения носят, по-видимому, посмертный характер: волны били мертвое тело о скалы. Акваланг на ней действительно принадлежал Этвуду.

Чета Берни проснулась, лишь когда прибыла полиция, они ничего не видели и не слышали.

Этвуд внимательно выслушал предварительное заключение медэксперта и спросил, какова, по его мнению, поверхность, от удара о которую на трупе появились раны. Врач без колебаний ответил, что раны возникли при контакте с поверхностью, имеющей острые выступы. Этвуд удовлетворенно кивнул.

На самом трупе его заинтересовала лишь одна деталь: кусок обмотанной вокруг запястья толстой и прочной веревки. Внимательно осмотрев свисающий конец, скорее обрезанный чем-то острым, чем оборванный, он некоторое время рассеянно глядел на море, а потом сказал Хилсону, что хотел бы задать один вопрос Фрэнку. Хилсон любезно ответил, что он может задать сержанту Тейну столько вопросов, сколько сочтет нужным.

— Меня интересует только одно, сержант: исходя из вашего вчерашнего разговора по телефону, когда мы пили шампанское, можно было догадаться, что вы полицейский? Хотя нет, лучше сформулировать иначе: мог ли ваш разговор зародить подозрения у человека, имеющего основания быть настороже?

— Нет, — быстро ответил Фрэнк, затем покосился на Хилсона и уже менее уверенно добавил. — Я не думаю, сэр.

— Вы уверены, что не произнесли ничего лишнего? Постарайтесь вспомнить точно, — настаивал Этвуд, — это очень важно.

Фрэнк мучительно покраснел.

— Все сидели в вашем коттедже, если бы не это, я был бы осторожнее. Одно-два слова… Ничего особенного, но для коммивояжера на отдыхе странновато. Не более того, сэр.

На протяжении этого разговора ньюфаундленд, в столь нервозной обстановке категорически отказавшийся расстаться с хозяином, злобно рычал, приподнимая верхнюю губу и показывая мощные клыки, однако как только Тейн пошел прочь, сразу замолчал. Этвуд задумчиво посмотрел на успокоившуюся собаку, затем нагнал Фрэнка.

— Подождите! Я хотел бы задать вам еще один вопрос, так сказать, неофициальный.

—Да, сэр?

— Почему вас так не любит моя собака?

— А-а, вы заметили, — горестно протянул Фрэнк, в эту минуту больше похожий на неудачливого коммивояжера, чем на полицейского. Это я налетел на вас возле коттеджа синьора Ольми. Я видел, как он купался ночью, и стал следить за ним. Сначала я вас не заметил, темно очень было, а потом пришлось побыстрее скрыться из-за собаки. Я серьезно подозревал синьора Ольми и не хотел поднимать шума около его окон, а если бы пес в меня вцепился, без шума не обошлось бы. Позже я вернулся, но там уже никого не было. Мне следует доложить об этом эпизоде мистеру Хидсону? — с убитым видом спросил Фрэнк.

Однако Этвуд, так же как и Фрэнк, отнюдь не стремился сделать ночной инцидент достоянием широкого круга лиц и потому ответил, что не видит в этом никакой необходимости, затем спросил:

— Полотенце тоже было ваше?

— Какое полотенце?

— Значит, не ваше, а Витторио, как я и думал… Благодарю, не буду больше вас задерживать.

Издали наблюдавший за их разговором Джеймс после ухода Фрэнка приблизился и сумрачно спросил:

—  Ты с самого начала знал, что он полицейский?

— Нет, я сказал бы тебе, если бы знал.

— Тогда почему ты кинулся защищать его?

— Я не знал, что он полицейский, но считал это наиболее вероятным. Помнишь, ты говорил о паре, а я сказал, что общительный по натуре человек, приехавший отдыхать один, самая подходящая кандидатура.

— И все? — недоверчиво спросил Джеймс. — Ведь ты мог и ошибиться, а у него в руках был пистолет.

— Именно пистолет сыграл решающую роль: Фрэнк держал его дулом вниз. Поставь на его место преступника — тот держал бы всех под прицелом, это естественно, когда угрожают или требуют. Фрэнк прибежал на шум, не зная, что, собственно, произошло, увидел в комнате раненых, кровь и вытащил пистолет, чтобы быть наготове, но не видя перед собой противника, держал его дулом вниз.

Предупреждая дальнейшие вопросы, Этвуд попросил Джеймса немного подождать, вернулся к Хилсону и сказал, что у него есть некоторые соображения относительно этого дела, на что Хилсон ответил, что будет весьма признателен за помощь.

Помимо Джеймса, Хилсона и самого Этвуда на веранде сидела еще синьора Форелли, способная, по мнению Этвуда, внести ясность в кое-какие вопросы, и собака.