Тихое местечко

Когда дверь за хозяином закрылась, ньюфаундленд поднялся, беспокойно потоптался на месте, затем направился к выходу. Случайно в этот момент Тельма шагнула в сторону свертка — ньюфаундленд зарычал, тотчас вернулся к хозяйскому имуществу и вскоре улегся, положив тяжелую голову на передние лапы. Тельма и Сильвия ушли в комнаты.

Глава 9

Вокруг что-то плотное, вязкое, поглощающее звуки как вата. Шевелиться неимоверно трудно. Бессмысленные усилия. Серый слабый свет ниоткуда. Дороги нет. Куда и зачем он идет? Лечь и заснуть. Свет меркнет… Закрыть глаза. Хорошо… только качает. Это пройдет… не надо шевелиться. Какой-то назойливый звук, он все портит, разрушает тишину и покой… вот опять…

С трудом выбираясь из цепкого плена забытья, Этвуд открыл глаза. Темно и тихо. Бредовый сон! Уши словно заложены ватой, в голове необычное ощущение зыбкости, неустойчивости. Странное ощущение…

Может быть, у него действительно сотрясение мозга? Впрочем, голова не болит, но все будто плывет куда-то. Плывет и покачивается…

Он опять стал проваливаться в предательскую бездну забытья, но разбудивший его звук раздался снова где-то совсем близко. Этвуд окончательно проснулся и сел на постели. Сомнений не было — снаружи возле окна лаяла собака. Преодолевая головокружение, Этвуд встал и распахнул окно: внизу сидел ньюфаундленд.

— Только тебя и не хватало, — сердито сказал Этвуд.

Почувствовав в голосе хозяина недовольство, пес усиленно завилял хвостом и что-то поднял с земли: в зубах белел оставленный в коттедже девушек пакет.

— Хитрая псина, — пробормотал Этвуд. — Если хочешь попасть сюда, прыгай. Тимми, ко мне! — позвал он, отступая в глубь комнаты.

Ньюфаундленд не заставил повторять команду дважды и одним прыжком легко перескочил через подоконник, держа в пасти изрядно растрепавшийся сверток, затем, разжав зубы, аккуратно положил сверток к ногам хозяина. Этвуд погладил его по загривку.

— Слишком ты, Тимми, оказался сообразительный. Интересно только, как ты оттуда выбрался?

Эта мысль слегка обеспокоила Этвуда, уверенного, что с вечера девушки все тщательно заперли. Темнота за окном чуть-чуть поредела, скоро начнет светать. Вероятно, ночные страхи остались позади и девушки сами выпустили собаку, чтобы не мешала выспаться в тишине. Все-таки надо убедиться, что у них все в порядке. Этвуд потянулся к одежде. Идти не хотелось, странное одурманенное состояние держало в плену сознание и сковывало движения. Он медленно оделся, вышел на веранду, не зажигая света, приоткрыл дверь в комнату Джеймса и тихо окликнул его, питая слабую надежду, что тот не спит, но темнота хранила молчание.

Этвуд вышел наружу. Ньюфаундленд беззвучно ступал рядом, порой касаясь боком его ног. Чтобы не набрать в туфли песка, Этвуд держался ближе к коттеджам, с трудом различая в серой предрассветной мгле каменистую дорожку. Когда он миновал коттедж Берни, где-то далеко впереди раздался крик. Звук тотчас оборвался, и Этвуд засомневался, был ли услышанный звук человеческим голосом, а не чем-то иным, например криком чайки. Он остановился, прислушиваясь, но звук не повторился. Ньюфаундленд, тоже остановившийся рядом, тихо ворчал, настороженно принюхиваясь. Поведение собаки встревожило Этвуда: на крики чаек пес обычно не обращал никакого внимания.

Впереди, у коттеджа Витторио, Этвуду почудилось какое- то движение, короткое и быстрое, словно некто пробежал между кустов. На холодном ветру окутывающий сознание дурман рассеялся, Этвуд ускорил шаг.

Звон бьющегося стекла, крик, теперь уже точно человеческий, и грохот падающей мебели застиг его возле коттеджа синьоры Форелли. В следующем, последнем коттедже, занимаемом девушками, в боковом окне горел свет. Угол соседнего дома загораживал само окно, видно было лишь неровное колеблющееся светлое пятно, ложившееся на клумбу и ближайшие кусты; обращенная к морю веранда сливалась с темнотой.

Когда Этвуд бегом обогнул коттедж синьоры Форелли, его взору открылось настежь распахнутое окно с разбитыми стеклами и наполовину сорванной шторой, внутри комнаты полный разгром, все перебито и опрокинуто, на скомканной постели — Джулиана с неестественно запрокинутой назад головой и беспорядочно свисающими на пол распущенными волосами; у стены, тяжело опираясь левой рукой о круглый столик, в окровавленной рубашке стоял Витторио, обороняющимся жестом подняв полусогнутую правую руку, а по другую сторону столика — сжимавшая нож Тельма.

При всей неясности происходящего одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Тельма не полицейский: Витторио был тяжело ранен и уже лишь защищался, и тем не менее она намеревалась ударить его ножом снова. Одновременно Этвуд понял, что не успеет помешать ей; разделяющее их расстояние было слишком велико. Он громко крикнул, чтобы хоть на секунду отвлечь ее внимание, и в унисон со своим голосом услышал клокочущее рычание собаки; собака еще могла успеть.

— Тимми, взять! — скомандовал Этвуд, хотя и не надеялся, что из этого выйдет какой-то толк.