Тихий уголок

– У меня тоже семья, – сказал он. – Я женат во второй раз. Жизнь – сложная штука.

Джейн снова посмотрела на него. Белозубая улыбка казалась радиоактивной.

– Да, – согласилась она. – Сложная. Чертовски сложная.

– Возьмите визитку. Посмотрите на имя, чтобы оно звучало знакомо. Что вам терять? Подружимся. Ничего больше. Ужин при свечах.

Черт бы побрал этот кислотный привкус.

Она повесила сумочку на левое плечо, правой рукой залезла под куртку, вытащила пистолет и вытянула руку так, что ствол – неподвижный, словно Джейн была высечена из камня, – оказался в футе от его лица.

Ткань хлопковой рубашки имела серую основу и зеленый утóк, и оба эти цвета, казалось, залили его лицо под механическим загаром. Он либо не мог найти нужных слов, либо вообще потерял дар речи. Джейн сама себе удивлялась, но не могла остановиться.

– Что касается обеда, – сказала она, – давайте так: мы сунем яблоко вам в рот, зароем вас в горячие угли и устроим гавайскую вечеринку.

Ему потребовалось сделать усилие, чтобы заговорить:

– Я… у меня двое детей.

– Рада за вас, сочувствую им. Возвращайтесь на свое место.

Он отошел и сел на стул перед компьютером, которым так и не воспользовался.

– Вы будете сидеть там пять минут, Сонни. Пять полных минут. Если пойдете за мной, я избавлю этих двух детей от постоянного несчастья иметь такого отца. Мы поняли друг друга?

– Да.

Она сунула пистолет обратно в кобуру и повернулась к нему спиной. Это была проверка, и он ее выдержал – остался на своем стуле.

Выходя из библиотеки, она выключила свет. Темнота способствует размышлению.

20

Она переезжала из одного пригорода в другой. Оранжевый шар заходящего солнца висел за ее спиной, мир был полон теней, искаженные силуэты предметов наклонялись на восток. Несколько раз, останавливаясь перед красным светофором, она поворачивала зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на отражение своих глаз. Пока что она не выглядела сумасшедшей, но ей казалось, что это не за горами.

Она долго считала себя твердой как скала. Но и скала может растрескаться. При достаточном давлении даже гранит начнет крошиться, разрушаться.

Глупо было угрожать пистолетом этому идиоту Сонни. Его реакция могла оказаться непредсказуемой. Кто-нибудь мог войти в библиотеку и увидеть ее с пистолетом, направленным на него.

Она говорила себе, что проблема в недосыпании. Нужно было хорошенько выспаться. Если она просыпается из-за кошмаров, что ж, придется перевернуться на другой бок, отдаться им и отдыхать, насколько они это позволяют.

Одна только мысль о ресторане казалась невыносимой – заказывать блюда официанту, улыбаться его помощнику, слушать пустые разговоры посетителей. Бывали дни, когда она на дух не выносила людей – может быть, потому, что ей слишком часто приходилось иметь дело с плохими ребятами. Джейн вспомнила мать с сыном-астматиком на автобусной остановке, дружелюбно настроенную продавщицу в Западном Голливуде, но этого не хватало, чтобы от дня остались положительные ощущения.

Она поискала ресторан, продающий еду навынос, и нашла наконец кулинарный магазинчик – не из тех франчайзинговых заведений, где тебе дают одну булку в пластмассовом контейнере. Ей дали пакет с жареным сэндвичем весом чуть ли не в фунт. Соленый огурец, огромный и пахучий. Четверть фунта светлого сыра на десерт. Две бутылочки низкокалорийной колы.

Оказавшись в мотеле, Джейн взяла ведерко со льдом в торговом автомате, заперла дверь, задернула шторы. Затем сняла кожаную куртку и фиолетовый парик, причесалась, смыла тени и фиолетовую помаду. Она выглядела усталой. Но не побежденной.

На ночном столике стояли часы с радиоприемником. Станции, передающей классическую музыку, она не нашла и остановилась на той, где крутили старые хиты. «Love Will Lead You Back» Тейлора Дейна.

За маленьким круглым столиком можно было пообедать вдвоем. Она села напротив пустого стула, положила пистолет на столик, вытащила еду из пакета. Взяв стоявший в номере стакан, смешала кока-колу и водку со льдом. Сэндвич был великолепен.

Диджей пообещал хиты «Eagles» без рекламы. Первой шла песня «Peaceful Easy».

Джейн одолевала тоска, острая как бритва. Поначалу она думала, что тоскует по Нику. Она каждый день думала о нем, но была слишком практичной, чтобы страстно желать чего-то несбыточного. И хотя она скучала по Трэвису, дело было опять же в другом. Она тосковала по дому, месту, где осталось ее сердце. Впрочем, это выглядело почти таким же бессмысленным, как желание вернуть Ника, ведь теперь у нее не осталось ни дома, ни надежды обзавестись им.

21

Она попросила разбудить ее в 6:30, потом села в кресло. Темноту лишь слегка рассеивал тонкий, как клинок, луч света из ванной, проникавший сквозь приоткрытую дверь. Она попивала водку с колой, слушала радио и думала о Бертольде Шеннеке, которого надо искать в Менло-Парке, к югу от Сан-Франциско. На границе с Кремниевой долиной, а может, и в ней самой. Царство технических чудес. Наверное, ей будут сниться марширующие мыши, если не что-нибудь похуже.