Тихий центр

Девушка-гримерша смеялась, мама улыбалась, музыканты ржали — все радовались Алешеньке. Так славно!

У Насти Второй зазвонил телефон. Она прижала трубку ухом, в котором было двадцать два колечка, листая в это время блокнот.

— Настька? Привет! Это Настька!

— Ну?

— А ты где?

— Где надо!

— А че, Алешенька с тобой, да?

— Ну, со мной…

— Настька! Дело есть! — голос Насти Первой стал глуше, как будто она нырнула вместе с телефоном в подземелье. — Мне надо срочно с Алешенькой расписаться! Можешь ему как-то ну… хитро сказать? Чтобы он до пятницы дозрел? В пятницу надо! Еще два месяца рассматривать будут.

Сначала Настя Вторая подумала, что у нее плохо со слухом, что колечки мешают нормальному сцеплению трубки с ухом.

— Чего-чего?

— Ну, короче, тут такая история! Я залетела… Ну, долго объяснять, короче! Сережа, бармен, советует выйти замуж за Алешеньку, пока не видно, а потом развестись и половину квартиры у него отсудить, как матери с ребенком! Они ж там не будут разбираться, чей ребенок, правильно? Как идея? Бредовенько, конечно, но прикольно же!

Настя Вторая набрала побольше воздуха в цыплячью грудку и сказала спасибо Богу за то, что Настя Первая сейчас далеко — иначе сейчас бы произошло некрасивое убийство. Точно. Никто бы не смог остановить Настю Вторую.

— Вы с ним в последнее время все время шепчетесь, он тебе поверит, а то мне самой ему предложение делать глупо как-то, согласись! А ты ему скажи, что, мол, я хочу за него замуж, причину какую-то можно придумать. Он тогда Степановне начнет втирать, а та к пятнице уже привыкнет! И мне хорошо, и им разнообразие! Поможешь?

— Нет! — просипела Настя.

— Вот нормально. Тоже на квартиру метишь? Так не получится у тебя ничего! Я его первая заняла, между прочим!

— Вот что я тебе скажу, Настя, — выдавила из себя Настя Вторая, голосовые связки которой усохли и потрескивали от гнева, — исчезни-ка ты вместе со своими гениальными идеями и больше не появляйся никогда! Если я еще раз услышу от тебя про Алешеньку, я тебя лично… лично удушу!

Пауза.

— Ой, смотри-ка! — Настя Первая зазвучала громче и веселее. — Как мы заволновались! И куда же это мне исчезнуть? Съехать с квартиры в центре, да? Оставить тебя одну жировать? Никуда я не исчезну! А будешь выделываться, я в твоем институте всем расскажу, что ты лесбиянка! Расскажу, как ты ко мне приставала! А Лилии Степановне — что ты когда-то Алешеньке в суп снотворное подливала, чтобы спал, а не бегал по квартире со своими бусями вонючими! И про то, что иконку у Лилии Степановны сперла, расскажу! Поняла, блин?

Настя Вторая выбросила телефон к чертям собачьим. Выбросила, не стала слушать дальше подружку. Правду говорила подружка. Чистейшую правду. Только когда это все было? Где Настя Вторая того периода и где теперешняя? Колоссальная разница! Всего несколько месяцев прошло, но все стало в корне другим! И иконка была украдена только потому, что Лилия Степановна, как бывший педагог, не слишком интересовалась опиумом для народа, а уникальную вещицу хранила в секции ничком, под тарелками. А теперь эта иконка в мастерской, при деле, на нее смотрят. И приставала она когда-то к Насте Первой только потому, что та сама позволила! Не позволила бы — не приставала! Кто же знал тогда, что у Насти Первой кроме молодого, жадного до ощущений тела есть лишь функция впрыска адреналина! А сердца и разума нет…

Все изменилось.

Но самое ужасное и удивительное изменение — бездна щемящей жалости к Алешеньке. Такое количество жалости, что за него сейчас и за Лилию Степановну готова убить любую свинью…

Таня купила Светлане Марковне продукты, какую-то мелочевку по хозяйству. Спонсором мероприятия снова выступил Вадим, выступил и будет выступать — так сказал, передавая деньги.

— Прости, что физически не участвую, у меня на работе такая куча бед! Не хочет государство меня принимать обратно! Не хочет, чтобы я для него работал и новые рабочие места создавал! Упираюсь, как могу…

— Конечно-конечно! — немедленно согласилась Таня. — Ты и так помогаешь!

Во-первых, после этого стало понятно, что забота о Светлане Марковне уже официально лежит на Таниных плечах. Раз уж с ней решаются вопросы, раз уж у нее просят прощения. Во-вторых, стало понятно, что они до сих пор не могут толком разговаривать с Вадимом. Призрак детского стеснения все бродит и бродит по тихому центру, мешая Тане и Вадиму спокойно, с головой, окунуться в тоску и бытовые проблемы.

Гуляла с Чапой, по телефону обсуждая с салоном красоты нюансы будущей статьи. Нужно было найти модель для преображения, гадкого утенка, но перспективную. Чтобы потом, по истечении срока, стало понятно, что спа и руки мастеров творят чудеса, раз уж такое чудовище стало розой. Причем модель еще не горела, поскольку планировалась на майский номер, а вот стоматологическую клинику надо было писать срочно!

Чапа ела снег. Ей стоматологическая клиника была по барабану, ей вообще клиника не казалась необходимостью. Хорошо быть собакой.