Тихий солдат

Руковшников был, напротив, очень высок, темен кожей и волосами, как и должно быть у цыган, и также, как большинство выходцев из его вольного племени, черноглаз. Говорили, что в действительности его когда-то звали иначе, но после поступления на службу в ОГПУ, даже еще во время учебы, кому-то из высокого начальства показалось то необычное имя скорее прозвищем, чем именем, и его записали на русский манер. Но национальные приметы и внешности, и характера все равно, разумеется, остались при нем. К Буденному его определили и за то, что он был великолепным наездником (а это маршал в мужчинах ценил более всего на свете), и, наверное, еще и потому, что Семен Михайлович тепло относился к цыганскому племени, считая врожденную горячность и вольность очень подходящими для кавалерийской службы качествами, и вообще – для боевой жизни. Он и свою охрану считал частью общей службы, а потому и набирал ее или соглашался на нее (когда ее рекомендовали со стороны) только после того, как лично убеждался в ее способности стоять в том самом общем строю.

Оба чекиста великолепно стреляли из всех видов оружия. В тире они на спор друг с другом показывали Павлу прямо-таки чудеса со своими наганами и маузерами – на звук, на вспышку, на шепот, на быстрое мелькание, на секундное появление мишени. И ни одного промаха, ни одной ошибки. Оба к тому же еще и мастерски дрались. Даже низкорослый и компактный Пантелеймонов за считанные секунды одолевал огромного Павла, а вот друг с дургом они возились подолгу и не всегда с результатом для одного из них.

Они рассказывали Тарасову, что значит по-настоящему обыскать человека, да так, чтобы не обидеть его, потому что обыскивать приходилось высоких военных чинов, прежде чем их пускать к маршалу. Еще они учили Павла видеть глаза и мимику людей, угадывать их мысли, их намерения. Причем, молниеносно, почти как полет стрелы – времени на принятие решения ведь может не остаться. Рассказали, как быстро распознать левшу и тут же встать с его левой стороны, а не справа, как с другими. Они учили его мгновенно понимать, подготовлен ли человек специально к бою или никогда ничему такому не учился, как это сказывается и на чем. Вот, допустим, наймут нового повара, пузатого, с красной пропеченной рожей, с добрыми, веселыми глазами. Ну, какой он террорист! А вот и не так! Погляди за его руками, не левша ли, не спрятано ли это от других. Много ли точности в движениях в обычной, непрофессиональной его жизни, какие мышцы у него работают, когда он делает шаг, когда протягивает руку, когда поворачивает голову. Скоординирован ли, собран ли, каков его взгляд, быстрый и внимательный или рассеянный. А может быть, не рассеянный, а, наоборот, именно таким образом собранный, вот так по-своему сосредоточенный? А вон тот новый шофер? Ты погляди, как он быстроглаз, как ловок в делах, которые выходят за рамки его профессии. Откуда это, если он в анкете указал, что у него всего пять классов образования и короткая служба в пехоте. Главное – детали! Самые мелкие, самые безобидные. В них может быть и опасность, и спасение. Детали, детали, детали… Замечать эти самые детали они и учили Тарасова. Если бы он только знал, как это все пригодится ему в недалеком уже будущем и как это самым роковым образом изменит его судьбу, пустит ее по собственному пути!

Павлу это было интересно и очень важно. Позже выяснилось, что его обучение приказал вести сам маршал. Ему нравился этот собранный увалень, и он хотел его оставить при себе надолго.

Однако же вскоре стали происходить события в истории не только страны, но даже и ближайших Европейских государств, которые, если уж и не внесли решительных корректив в дальнейшую жизнь сержанта Павла Тарасова, то, во всяком случае, не могли не оказать на его судьбу весьма заметного влияния.

Маленькие люди, тихие солдаты шагают в колоннах, которые ведут большие люди и большие солдаты. Жизнь тех и других не только связана даже по бытовым, понятным, причинам, но, временами даже густо замешана в одном тяжелом зримом слитке. Случалось, что судьбы этих маленьких солдат вдруг становились неотъемлемой частью судеб целых народов и их вождей. Тут ведь можно и упустить тот скромный ручеек, который вливается в общий мощный поток, а, иной раз, даже в состоянии изменить его главное направление, неожиданно переполнив его своей последней, маленькой капелькой.

Решение о том, что сержант Павел Тарасов должен немедленно собраться и выехать с маршалом Буденным на пограничные территории Советского Союза, к его западным рубежам, поначалу не произвела на него такого впечатления, что вот он шагнул теперь в новую фазу своей жизни, из которой не сможет выйти почти до самого ее конца.

Действительная служба Тарасова должна была закончиться 31 декабря 1939 года, а дальше он намеривался остаться на сверхсрочную при маршале и при его охранной службе. Поэтому поездка на границу с Польшей воспринималась им как еще один полноценный опыт в его работе по охране важного государственного человека.

Павел даже не успел предупредить Машу о том, что уезжает.