Тихий шепот

Я жду, когда она повернется, но в течение нескольких минут она просто стоит и смотрит на стену перед собой, прижав руки к пояснице. Когда она наконец поворачивается, ее глаза красные, а по лицу текут слезы. Бьянка вздрагивает, когда замечает меня, затем быстро отводит взгляд и начинает идти к своим балетным тапочкам. При каждом шаге она вздрагивает, правая рука по-прежнему прижата к пояснице. В этот момент до меня доходит. Причина, по которой ее роли в спектаклях становились короче в течение последних нескольких месяцев. Почему она решила покинуть труппу. Я помню плакат, на котором было написано, что это ее последний спектакль. Я думал, что это означает на конец сезона. Но это не так.

В два больших шага я дохожу до нее и подхватываю на руки. Она не сопротивляется, обхватывает меня за шею и кладет голову мне на плечо, по-прежнему лицом ко мне. Слезы все еще льются, но выражение ее лица на удивление спокойное. Если бы не слезы и красные глаза, никто бы не понял, что она плачет. Я несу ее в гостиную и сажусь на диван, прижимая ее к груди. Странно, как мне нравится, когда она прижимается к моему телу. Сбоку лежит сложенное одеяло, я беру его и накрываю ее, укрывая от подбородка до ног. Она такая маленькая, в моих объятьях, как котенок.

Я не знаю, как долго мы так просидели. Наверное, около часа, потому что сумерки сменяет ночь и в комнате становится все темнее. Бьянка сидела так неподвижна, что я подумать, что она уснула, но тут она шевелит рукой, прочерчивая линии на моей груди. Сначала мне кажется, что это случайный узор, но потом замечаю повторение линий. Она рисует пальцем буквы, и мне требуется несколько мгновений, чтобы понять. Это не так сложно, всего два коротких слова, но я все равно жду, пока она повторит узор еще несколько раз, чтобы убедиться, что я все правильно понял.

Я замечаю тот самый момент, когда Михаил понимает, что я рисую у него в груди, потому что он напрягается. На всякий случай я делаю это еще раз и обвожу буквы.

П-О-Ц-Е-Л-У-Й М-Е-Н-Я

Сначала он не реагирует, но потом он прикасается пальцем к моей щеке в легчайшей ласке. Я обхватываю его шею рукой и сажусь ему на колени. В полумраке видны лишь очертания его лица. За окном глубокая ночь, а в комнате не горит ни одна лампочка. Света, проникающего через окно, достаточно, чтобы я увидела, как он наклоняет голову, а в следующее мгновение прижимается губами к моим.

Поцелуй не мягкий и не слабый, а требовательный. Он обхватывает мое лицо руками. Кожа на его ладонях твердая и мозолистая, но то, как он держит меня, как будто я драгоценна, разрывает сердце. Я зарываюсь пальцами в его волосы и отдаюсь его грешным губам, сгорая в огне желания. Михаил разрывает поцелуй и прокладывает дорожку поцелуев от моего подбородка вдоль шеи, и, прильнув к нему, невольно ощущаю твердость Михаила, вдавливающуюся в мое естество; я ахаю и прерывисто дышу. Я стягиваю с себя топ, затем пытаюсь расстегнуть бюстгальтер, но руки сильно дрожат, поэтому стаскиваю его через голову.

— Бьянка, ты уверена? — шепчет Михаил мне на ухо, а затем целует меня в шею.

Он что, сумасшедший? Я мечтала об этом уже несколько дней. Я прижимаюсь ртом к его подбородку и слегка покусываю его.

Как будто до этого момента он сдерживал себя, ожидая моего согласия. Михаил встает с дивана со мной на руках и несет меня в свою спальню. Все это время я изо всех сил пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Мне удается расстегнуть первые две пуговицы, но остается еще как минимум пять, и я не могу собраться с мыслями, чтобы расстегнуть их все. Вместо этого я просовываю руки в отверстие, хватаюсь за обе стороны рубашки и со всей силы дергаю их в стороны. Рубашка расходиться. Пуговицы летят на пол.

Михаил укладывает меня на кровать, снимает с меня леггинсы и трусики и начинает расстегивать свои брюки. Слишком медленно. Мне нужно, чтобы он был во мне сейчас, иначе я сойду с ума. Я приподнимаюсь на кровати, и в тот момент, когда он снимает штаны, я прыгаю обратно в его объятия и обхватываю его ногами за талию.

Я никогда раньше не была такой смелой с мужчиной. Маркус как-то сказал, что мне нужно обратиться к психологу, потому что я холодная и бесстрастная. Он был прав. Я никогда не получала настоящего удовольствия от секса ни с ним, ни с другими. На протяжении многих лет я думала, что со мной что-то не так, поскольку ни один из моих партнеров не мог меня возбудить. Секс был необходим для отношений, я просто соглашалась на него, потому что этого ждали, и симулировала оргазм.

Фригидная. Я думала, что я фригидная. Очевидно, нет, потому что я настолько мокрая, что, если бы я могла мыслить здраво, мне было бы стыдно.

Держа меня под попку, Михаил поворачивается и прижимает меня спиной к стене. Он говорит что-то по-русски, и, хотя я не понимаю ни слова, просто слышу его грубоватый голос рядом с ухом, и вся горю во власти похоти. Боже, я так сильно хочу почувствовать его в себе, что дрожу всем телом.

— Моя маленькая балерина, — произносит он, целуя мою шею. — Было бы намного проще, если бы ты не была такой красивой.