Его слова сделали мне больнее, чем я вообще считала это возможным. Но еще больше боли причиняло безумие, искрящееся в его глазах.
– Уходи, – сказала я тихо. Глубоко внутри я надеялась, что он останется, очнется и вновь станет прежним. Но скоро я услышала, как хлопнула дверь раздевалки.
Будто в состоянии аффекта, я побрела в душевую. Установив температуру воды почти на кипяток, я хотела смыть горькое послевкусие, оставленное нашей ссорой. Но не помогло. Я даже согреться толком не могла. Я еще покрутила ручку горячей воды, и тут до меня дошло, что расползающийся во мне холод носил другой характер.
«Нет! Прошу, только не сейчас!»
Вслед за этим мышцы напряглись и начались судороги. Я упала на колени, разбивая их в кровь. Боли не чувствовала, потому что ее заглушила другая, более мощная. Голова ударилась о кафельную плитку. Перед глазами вода смешивалась с моей кровью. Я пыталась выползти из кабинки, но тело не желало слушаться. Я подумала о печати Люциана, которую всегда носила на шее. Но моя гордость была категорически против того, чтобы звать его на помощь прямо сейчас. Я должна была доказать, что могу справиться и сама, что не зависела от него. Усилием воли я заставила себя сделать вдох и выдох. Сконцентрировалась на струях воды и геометрическом узоре кафеля. И вдруг – именно здесь, истекая кровью и терзаемая судорогами, – я осознала, что наша общая гордость была единственным, что действительно могло нас разлучить. Люциан всегда был рядом со мной. И как бы яро мы ни ссорились, я знала, что всегда могла на него положиться.
И позвала его.
Меня нашел Элиас.
Когда он обнаружил меня, плачущую и завернутую в окровавленное полотенце, скорчившуюся в углу душевой кабинки, его и без того обеспокоенное лицо помрачнело еще больше. Он молча опустился на колени передо мной, заглянул мне в лицо и вздохнул. Потом приподнял мне пальцами подбородок, чтобы поближе рассмотреть рану на лбу.
– Совсем недавно отсюда в бешенстве выскочил мой брат. Это он сделал? – Голос был полон сочувствия, но Элиасу не удалось скрыть, что он кипел от злости.
Я устало помотала головой.
– Припадок, – прошептала я. На большее просто-напросто не хватало сил. Прошла целая вечность, пока боль наконец-то отступила, а мышцы снова начали мне подчиняться.
– Почему ты меня не позвала? – В его словах сквозил легкий упрек.
– Я пыталась, – ответила я. И так как мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя виноватым, то добавила: – Но ты не волнуйся. Всё не так плохо, как выглядит. – Всё еще хуже.
Элиас тихо хмыкнул. Потом его взгляд упал на печать Люциана, которую я до сих пор сжимала в руке.
– А почему не позвала его?
– Всё прошло до того, как я решила это сделать, – соврала я. Понятно, что Элиас мне не поверил, но мне было все равно. Разумеется, брат Люциана смерил меня скептическим взглядом. Таким долгим, что я уже боялась, что меня сейчас подвергнут допросу. Но через какое-то время Элиас решил оставить меня в покое.
– Ну хорошо, тогда давай-ка уведем тебя отсюда, пока твои дорогие одноклассницы не нашли нас тут вместе и не запустили сарафанное радио, – сказал он и подмигнул: – Идти можешь?
Вот в этом я не была уверена, но ни в коем случае не собиралась покидать душевую полуголой на руках у Элиаса, поэтому кивнула. Он осторожно поднял меня на ноги, помог собрать вещи и тактично отвернулся, пока я переодевалась, а потом поддерживал, когда по пути я теряла равновесие.
– Ари, можно попросить тебя об одолжении? – Выражение его лица было непроницаемым. – Я обещаю не задавать вопросов, но можешь, пожалуйста, прекратить делать вид, что я не замечаю очевидного?
«Ох».
Я слишком выдохлась и рассталась со своими иллюзиями, чтобы сыграть изумление. Естественно, Элиас уже составлял для себя картинку происходящего. Да даже если и так! Даже если он шпионил для своего отца – во что я не верила, – что такого невероятного он мог доложить Немидесу?
– Ну, если ты тоже сделаешь мне одолжение, – пробормотала я, чем, кстати, удивила Элиаса.
– Ты точно наполовину праймус, – засмеялся он, прежде чем выжидательно скрестил руки на груди и спросил: – И какое же?
Глубоко вздохнув, я вынудила себя подумать о последствиях, с которыми столкнулась бы, не задав этот вопрос. Это сыграло решающую роль.
– Есть ли возможность не впускать кого-то в свои сны?
У него на лбу появились складки.
– Под «кем-то» ты подразумеваешь праймуса?
Я кивнула и встала прямее под его критическим взглядом. Без сомнения, он уже включил эту новую информацию в ту же картину, складывающуюся у него из фрагментов увиденного. Несмотря на это, а быть может, и как раз поэтому я потихоньку начинала нервничать. Это было как-то неправильно – просить Элиаса о подобном одолжении. Но выбора у меня не оставалось.
– Люциан мне голову оторвет, – заключил Элиас. Я не нашлась, что ему возразить.
– Если я слишком много требую, то я всё понимаю…
Я безуспешно постаралась сделать свое разочарование незаметным. Смирившись, Элиас вздохнул:
– Этого я не говорил. Я помогу тебе, Ари. Но хотел бы, чтобы ты знала: Люциан истолкует это неправильно.