Тихий омут

– Почему ты тревожишь мой покой, Немидес? Я видел такие… такие прекрасные сны.

– Нам нужно пророчество о возвращении Мары.

А вот он и вернулся, этот официальный приказной тон главы Совета. Кинтана неверяще заморгал. А потом снова захихикал:

– Теперь ты мне веришь. Я знал это. Слишком поздно. Слишком поздно. Слишком поздно. – Бессвязно промямлив что-то себе под нос, он изобразил некое подобие танца. Я покачала головой. Да у этого типа не все дома.

Немидес вздохнул:

– Чего ты хочешь?

– Свободы, – моментально выдал Кинтана.

– Мы предоставим тебе три дня.

Кинтана начал причмокивать, как будто пробовал воздух на вкус.

– Одна лишь капля… Я хочу всю бутылку.

На возвышении Верховного Совета Дариус раздраженно простонал:

– Он чокнутый. Отошли его обратно.

– Да, отошлите меня обратно. Тихий омут любит слушать мои истории. Он такой тихий, такой тихий.

Немидес проигнорировал обоих.

– Семь дней и ни часом больше.

Но Кинтану больше не интересовали предложения Немидеса. Он нашел кое-что другое. Меня.

– А, человеческое дитя, – насвистывал он, приближаясь ко мне нетвердыми шагами. Близко подойти у него не получилось, потому что дорогу ему преградил Люциан. Это мало впечатлило Кинтану. Как мальчишка, который играл в прятки за деревом, он выглядывал то слева, то справа из-за тела Люциана. – Ну же, подойди, маленькое миленькое человеческое дитя. Покажи мне свои чувс… – Он запнулся. – Ох, нет. Стой. Я получше распробовал твой запах. Что ты такое? Дочь Мары? Нет… я знаю, я знаю. – Он залился радостным смехом и запрыгал на месте. – Пора. Бессмертное пламя… из-за этого вы меня привели. Вы все погибнете, погибнете, погибнете.

Темные глаза Немидеса следили за весело крутящимся заключенным, пока наконец он не пришел к выводу, до которого я додумалась уже пару минут назад.

– Все это бессмысленно. Обратно его!

Элиас сделал шаг вперед, чтобы схватить Кинтану, но тот поразительно ловко вывернулся.

– Королева возвращается, королева возвращается. Страж не справился. – Он вытанцовывал вокруг Люциана, изгибаясь в разные стороны. – Скажи-ка, милая-милая звездочка, кто твой отец?

У брахиона кончалось терпение. Через долю секунды Кинтана уже дергался в бессмертной хватке Люциана.

Меня коснулся порыв ветра, и неожиданно рядом со мной на арене вырос Рамадон. Он был на целую голову ниже Кинтаны, но это ничуть не сказывалось на его авторитете. Из всех собравшихся тут праймусов он был старейшим, и это чувствовалось.

– Какой страж не справился?

Может, Рамадон и был своеобразным, но устрашающим я бы никогда его не назвала. До этого момента. Кажется, у него и Кинтаны тоже было общее прошлое.

– У тебя стало так плохо с памятью, хронист? – насмешничал пленник. – Кто тогда должен был охотиться на королеву?

Арена зашумела, а у меня возникло очень плохое предчувствие.

«О чем он говорит?»

Окаменевшее выражение лица Люциана подтвердило мои опасения.

«О Танатосе».

– Она порождает верность, она порождает измену. По кровавой тропе следом каждый пойдет за нею, – негромко пропел Кинтана. Видимо, Дариус тоже вышел из себя. Как до этого Немидес, праймус перепрыгнул балюстраду и встал рядом с ним.

– Он лжет. Мара мертва. Я сам видел, как Танатос ее испепелил, – прорычал он. Кинтана замотал патлатой головой и снова захихикал:

– Заморочит глаза красота, но внутри лишь одна пустота.

Не раскусит кто блеск тот нарядный, будет обманут ей беспощадно.

– Довольно! – взревел Немидес. – Скажи мне то, что я хочу узнать, или будешь страдать сильнее, чем последнюю тысячу лет в Тихом омуте.

Тысячу лет?! Ничего себе. Ничего удивительного, что этот мужик спятил.

Кинтана вдруг резко успокоился. Словно всё его сумасшествие было обычным маскарадом.

– Это вам не поможет… – проговорил он. Его голос сочился сарказмом. – Но, конечно же, я склонюсь перед твоей волей, Немидес.

Такая внезапная серьезность почему-то только усилила сложившееся впечатление абсолютного безумца. Но если раньше он попадал в категорию «хочется пожалеть», то сейчас в нем проснулось что-то от серийного маньяка. Серийного маньяка, который оценивающе разглядывал меня, словно я была его следующей жертвой. Зловещим голосом он начал скандировать:

Потеряна, но не забыта, как пленницу охраняют.
Внутри нее сокрыты тени, а ночь ее скрывает.
Неугасимая звезда конец тем временам объявит.
Конец и вместе с тем… великой тьмы начало.
Наследник – кровь от крови – вырвет ее из темницы.
Путь к ней ему укажет сумрак, должно лишь сердце разбиться.
Королева вернется, королева проснется,
Но, возможно, конец ей придет,
Если только бессмертное пламя силу свою обретет.

Глава 11 Жертвенный ягненок