Тихий омут

Досконально изучив обе грамоты, мироградец остался доволен.

– Я не князь, а всего лишь исполняющий обязанности, пока не подрастёт юный Ивец, – медленно произнёс воевода. – Поэтому, к сожалению, заверить грамоты княжеской печатью не имею права. И это подтвердит любой князь Совета. Но я могу, в качестве подписи и гарантии своего слова, поставить клеймо мироградской дружины, поскольку являюсь начальствующим над ней. Такое устроит Лихобор?

– Мы все давно знаем тебя, Сота, – поглаживая большим пальцем кромку кубка, сказал гость. – И знаем цену твоему слову. Поэтому нам бы вполне хватило и устного согласия, чего уж говорить о клейме дружины Мирогр'aда?

– Благодей! – хлопнул в ладоши воевода. – Благодей, поди сюда!

Высокая арочная дверь тихо отворились, и в горнице появился высокий жилистый удалец в кожаном доспехе и с копьём. Он бросил короткий взгляд чёрных глаз на Драгомира и замер истуканом, словно на почетном приёме.

– Раскали клеймо, – властно бросил регент малолетнего князя.

Молодец коротко кивнул и бесшумно скрылся за дверью.

– Так, – хлопнул себя по коленям Сота, – чего нового в Лихоборе-то?

– Хм, хм, – почесал бороду Драгом'uр, а потом радостно воскликнул и хлопнул себя по лбу, – у нас дела! Может, слыхал? К дочке-то Владимира младшенькой, Блаж'eне сваты давеча приезжали. Угадай чьи?

– Не томи, болезный…

– Фауилти'aра! Представляешь?

– Да ты что? – воевода под шумок наполнил оба кубка вином и, отсалютовав гостю, отхлебнул. – У волчонка зубы прорезались? Самочку захотел? А девка-то что?

– От, деваха у нас! Ого-го! – Драгомир погрозил кулаком невесть кому. – Представляешь? Руки в боки и говорит, мол, за недомерка замуж не пойду, хоть силком под венец волоките. А от вас, говорит, господа рыцари, выгребной ямой разит за версту; и в баню всех послала. Прямиком.

– Ой-ли? – прищурился С'oта. – Так уж и в баню?

– Да вот те круг святой! – божился лихоборец. – Хм, хм, нда… А намедни голубя от стервеца получили. Знаешь, что говорит? Коли, молвит, по доброй воле Блажена за меня не пойдёт – силой возьму.

– Руки коротки, – отмахнулся господин регент. – Но молодец недомерок! Ивпрямь, как волчонок.

– Говорят, у него в роду были лютичи.

– Врут. От них ничего не осталось ещё век назад. Племя волков вымерло.

В горнице тихо возник молодец с клеймом. Он тенью подошёл к Соте и вручил ему символ мироградской дружины – заключённый в круг сокол держал в клюве сломанную стрелу.

Воевода с торжественным видом встал и хорошенько припечатал каждый пергамент.

Запахло палёной кожей, над свитками заклубился густой пар. А когда он рассеялся на документах уже стоял знак верности дружины Мирограда своему слову.

– Ну, вот и славно, – по-лисьи прищурился Драгомир, пряча свой экземпляр грамоты за пазуху.

Мужи ещё некоторое время просидели за столом, обсуждая последние новости на международной политической арене, отпуская различные скабрезные шуточки по поводу и без, ели, но всё больше пили.

Потом, ближе к вечеру изрядно захмелевший Драгомир отказался от постоя и отправился восвояси.

У Соты же оставалась масса дел, которые нужно сделать как можно скорее. Воевода посидел ещё некоторое время за столом, приводя мысли в порядок, а потом, решив, что выпил больше положенного, скликал Благодея. Да наказал ему скорей нести отвар из трав, чтоб дурман из головы прогнать.

Оного воина господин регент не случайно держал ближе к себе. Пожалуй, это был самый расторопный витязь из младшей дружины. Он понимал с полу взгляда, всегда знал, что и где достать, и ещё не успел обзавестись боярским высокомерием старшей дружины.

Как и надеялся Сота, Благодей обернулся быстро с полной крынкой свежего, ещё дымящего отвара. Кувшин был обёрнут рушником, чтобы не обжечься. Воевода осторожно принял его и кивком головы отпустил воина.

Опорожнив крынку, воевода поставил её на стол и, хлопнув себя по коленкам, покинул горницу. Снова перед ним разворачивались пёстрые коридоры Мироградского Кремля. Сквозь диковинное кружево оконных решёток внутрь сочился тихий ветерок с запахом осеннего костра. Успевший побывать во многих походах Сота мог по запаху отличить, насколько далеко огонь, и что там жгли. Здесь были опавшие прелые листья, немного хвои и пожухлой травы. А ещё какой-то почти неуловимый оттенок, который ни в коем случае не получится описать, но в то же время ни с чем иным не перепутаешь.

Сота распахнул маленькую неприметную дверь и тихонько скользнул за неё. Теперь перед ним открывались низкие, прогнившие плесенью кремлёвские подземелья. Сводчатые потолки и узкие стены из красного кирпича освещались редкими факелами, ужасно чадившими от сырости. Изо рта клубами валил пар. Под ногами копошились полчища мышей. От их писка временами закладывало уши.

Воевода вынул факел из ушек и быстрым шагом направился по рубленым скользким ступеням вниз. Каждый шаг отдавался гулким эхом, было слышно, как неподалёку капает вода. Скоро он оказался перед высокой железной дверью, запертой изнутри. Мужчина постучал три раза, а потом чуть погодя ещё пять.