Тихий омут

— Вот что я должна вам сказать, Владимир Витальевич! — Вера погрозила пальцем, а потом обвиняющее наставила этот палец на него. — Не надо напрашиваться на комплименты! Это называется кокетством, а человеку с вашим интеллектом не к лицу делать вид, что он не знает, что красив и… Так, я это не говорила. Володь, а чего ты, правда, все время прикидываешься, черт знает кем? Иногда прям так бы и стукнула. Креслом.

— А я разве прикидываюсь? — Владимир Витальевич подумал, похлопал печальными глазами и согласился: — Ну, прикидываюсь иногда. Если обстоятельства требуют. А ты зачем прикидываешься?

— А я — чтобы изменить обстоятельства, — честно призналась Вера. Могла себе позволить время от времени честно в чем-нибудь признаваться. Все равно никто не верил.

— Поставлю-ка я чайник, — со вздохом решил Владимир Витальевич. — Ты так и не съела ничего. И про чай мы забыли, остыл совсем. И тортику этому дурацкому пропадать теперь, что ли?

И он опять пошел за ширму греметь посудой и хлопать дверцей холодильника, а Вера уминала бутерброды и думала, что в последнее время все чаще стал обнаруживаться ее вопиющий непрофессионализм. Как психолога. Оказывается, она ничего не понимает в людях. Витальевич никакой не бронтозавр. Могла бы и раньше заметить, если бы захотела. Правда, с того расстояния, на котором она сама держится от большинства окружающих, мало чего можно заметить. А любые попытки нарушить установленные ею границы воспринимает как вооруженную интервенцию. И тут же отвечает боевыми действиями. А это, может быть, вовсе не интервенция, а мирная делегация с белым флагом. И с красными розочками. Не говоря уж о красной икре, красной коробке конфет «Москва вечерняя» и красном дрожащем желейном сердце… Да и в бродячем джипе были не просто туловища. Даже генеральный директор господин Сотников с его оригинальным предложением — и тот, наверное, заслуживает снисхождения. Хотя, конечно, медэкспертизы тоже заслуживает… А водитель — тот мало того, что хороший водитель, так еще и заботливый. Тёзке понравился. А грубый Сашкин друг хоть и не понравился тёзке, но все-таки Сашкин друг, а Сашка ее спасать кинулся… Идиот. А если бы башкой об этот крюк? Вот ч-черт, даже в животе от страха похолодело. Да нет, при чем тут страх? Это от злости похолодело… Так бы и вмазала этому идиоту по сопатке, чтобы впредь знал, как в незнакомый водоем с моста сигать… Ремнем бы выпорола, честное слово… Отметелила бы, как сидорову козу…

— Давай здесь попьем, — подал голос Витальевич из-за ширмы. — Все-таки стол побольше.

Вера прихватила с собой блюдце с двумя оставшимися бутербродами, коробку конфет и спокойно пошла за ширму, мимоходом отметив, что еще вчера она бы за ширму к Витальевичу не пошла. А если бы и пошла — то с кастетом…

— Володь, знаешь, я у себя скрытую агрессию подозреваю…

Вот с какой стати она ляпнула, а? Целый день болтает что попало, совершено не задумываясь о последствиях, просто какой-то день открытой души, никакого самоконтроля, да еще нашла, кому душу открывать — психиатру!..

— Ур-р-р… — Витальевич дотронулся до скулы и блеснул белыми зубами из черных зарослей усов и бороды. — Остроумно. Скрытую, ага.

— Да ладно тебе, — обиделась Вера. — Я же сразу объяснила, что это я инстинктивно. Не выношу, когда хватают. И ты вроде бы понял… Володь, а что это значит, когда ты вот так говоришь: ур-р-р?

— Ур-р-р, — животом сказал Витальевич. — Это я смеюсь так. Ой, Вер, ты забавная! Ур-р-р…

Забавная! Надо же… Вот этого о себе она еще не слышала.

— А что значит «гы»? Я заметила — мужики часто говорят «гы», причем — без видимой связи с темой разговора. Так и не поняла, что это должно выражать.

Витальевич серьезно задумался, пожал плечами, не очень уверенно сказал:

— Скорее всего — растерянность. Когда не знают, как реагировать, тогда и говорят «гы»… А при чем тут скрытая агрессия?

Надо же, запомнил. А ей казалось, что она уже увела разговор от этой темы… Надо принимать экстренные меры.

— А действительно — при чем? — заинтересовалась Вера. — Ты считаешь, они между собой связаны?

— Кто? — не понял Витальевич.

— Ну, растерянность и агрессия! Ты же сам только что сказал… А, я поняла! Агрессия — как защитная реакция, да-да-да… Все-таки растерянность — это очень дискомфортное чувство, правильно? Значит, большинство мужиков агрессивны, скорее всего, потому, что постоянно испытывают растерянность? Пожалуй, я с тобой согласна.

— Вообще-то я про твою агрессию спрашивал, — не сразу отозвался Витальевич. — Скрытую.

— Ой! — Вера сделала вид, что от страха чуть не подавилась, и прижала руку к сердцу. — Володь, ты считаешь, что во мне есть скрытая агрессия?

— Я считаю?! С какой стати?..

— Нет? А мне показалось… Господи, как ты меня напугал!

Витальевич молчал с открытым ртом и хлопал ничего не понимающими глазами. Интересно, скажет «гы»?

Он, может, и сказал бы, но тут зазвонил телефон. Вера дернулась было вставать, но Витальевич вскочил первым, на ходу успокаивающе тронул ее плечо ладонью — нормальная рука, никакое не щупальце, — и пошел отвечать сам. Вернулся почти сразу с хорошим известием: