Тихий Холм. Постскриптум

– Ну, если не остыл и не ушёл – то на лестничном крыльце. Только учти, через сорок минут я закрываю двери.

– Хорошо, – Шерил шагнула через дверной проём в сумрак вечера. Над дверью должен был гореть фонарь, но летом он включался только после отбоя – странная логика. Первые секунды она не видела ничего, кроме исчезающей светлой полосы на горизонте и декоративных кустов, которые в полутьме казались притаившимися зверями. Луна ещё не взошла.

– Шерил?

Колин, оказывается, стоял совсем рядом, опёршись о колонну и почти сливаясь с её тенью. Он сделал шаг к ней, попав в светлую зону. Шерил с трудом сдержала усмешку. По такому случаю Колин сделал попытку кое-как нарядиться. Результат выглядел тем плачевнее. Особенно вкупе со стоящими торчком волосами.

– Колин, уже поздно…

– Извини. Я узнал только полчаса назад, что ты приехала.

– Мог бы завтра наведаться.

– Мог, – согласился Колин. – Но зачем, если можно сегодня?

Непоколебимый аргумент поставил Шерил в тупик. Как вариант ответа она шагнула к нему в объятия, и нашла своими губами его губы. Вокруг было необычно тихо для кампуса, пусть даже ночного: она слышала лишь биение собственного сердца и сердца Колина. Оба стучали часто и неровно. Ей это нравилось.

– Я очень рад, что ты вернулась, – сказал Колин, когда они разъединились, снова став отдельными людьми. Шерил рассмеялась:

– Можно подумать, я ездила в какой-то театр военных действий.

– Да, знаю, это глупо, – Колин смущённо посмотрел на носки ботинок, – но сначала мне пришло в голову, что самолёты иногда разбиваются…

– О Боже! -… потом – что Лос-Анджелес очень большой город с очень большими опасностями. Не обижайся, я вовсе не пытаюсь контролировать твои шаги, но… Ну да, наверное, это неправильно. Извини. Теперь-то я понимаю, какой я идиот.

– Знаешь, – нервно сказала Шерил, – отец мой тоже всегда страшно боялся за меня. Так что не впервой. Мне приятно, что ты беспокоишься, но не стоит так убивать себя. Нервные клетки, они не восстанавливаются. А ты мне с мёртвыми нервами не нужен. О’кей?

– О’кей, – Колин обречённо вскинул руки. – Всё-таки два – ноль. Но помни, близок день, когда я совершу страшную месть.

– Нет, он далёк, – констатировала Шерил, радуясь, что Колин умеет с лёгкостью обратить любой разговор в шутку. Насколько была бы светлее жизнь, если Бог каждому даровал такую способность.

– Как поездка? – серьёзно спросил Колин, закрывая тему.

– Нормально. То есть… насколько это возможно, конечно.

– Никаких проблем?

– Нет. Мне советовали остаться ещё на день, уладить формальности, но я вернулась, как только смогла. Ужасный город. Никогда не предлагай мне съездить в Калифорнию.

– Замётано, – он кивнул. Наступила пауза. Ветер крепчал, шурша в кустах. Линия на горизонте сменила цвет на тёмно-серый. Миновав пост, в кампус въехал автомобиль, и фары на долю секунды скользнули по Колин и Шерил. В мгновенном ярком свете она увидела, что лицо Колина напряжено, лоб пересекает морщина. И поняла: сейчас он что-то скажет. Что-то важное.

Но он лишь глухо выдал:

– Ну, мне пора. Раз ты здесь, значит, уют и благоденствие на душе.

– Льстец, – буркнула Шерил, испытывая разочарование. Она догадалась, что вертелось на языке у Колина, но он так и не решился. Что ж, его беда… но всё-таки…

Поцеловав её напоследок, Колин спустился вниз. Теперь его силуэт едва различался в сгущающейся темноте. Ещё секунда – и растворится вовсе. Шерил, сама того не ожидая, окликнула:

– Колин?

– Да?

– Мы так и не сходили в кино.

Он остановился.

– Ты… всё ещё хочешь пойти?

Шерил вдруг разозлилась на саму себя. Господи, сколько можно ходить вокруг да около?

– К чёрту кино, Колин. Я хочу к тебе. К тебе домой. Если можно, завтра.

Молчание. Силуэт выжидал, размытый, чёрный, как один из тех проклятых кустов. Потом он шагнул к ней, снова обретая лицо – взволнованное, побледневшее, но счастливое.

– Шерил? Ты…

– Мне плохо, – она чувствовала, как усиливающийся ветер проникает под одежду и наполняет вены ночным воздухом. – Колин, Дуглас был… он был очень близким мне человеком. Почти отцом. Мне нужно…

Она замолчала. Колин осторожно положил ладонь ей на плечо. Не надо оправдываться. Но Шерил всё равно досказала: -… согреться.

– Хорошо, – сказал Колин прерывающимся голосом. – Думаю, это будет лучший день в моей жизни. Три – ноль, ага?

Оба рассмеялись, заставив ветер замереть в изумлении. Смех получился немного нервным, хотя они и не хотели.

Глава 7

Потом пришла ночь, и всё изменилось.

Укладываясь на постель, Шерил пребывала в приподнятом настроении, смешанном с возбуждением и чувством провала в бездонную пропасть. Нельзя сказать, что ей это не нравилось. Предвкушение завтрашнего дня было сладким и завораживающим, и она не сомневалась, что заснёт как убитая на волне этих мыслей. Но ежевечерняя порция болтовни с подругами кончилась, и Роуз с Кэрол притихли, выключив торшер. А Шерил всё смотрела в потолок – иногда любимейшее, иногда отвратительнейшее занятие, – и сна не было ни в одном глазу.