Тихие обители. Рассказы о святынях

В желании сделать приятное и мне, старец подарил мне деревянную чашу работы оптинских монахов с весьма знаменательной надписью на ней: «Бог Господь простирает тебе Свою руку, дай Ему свою». Затем дал мне книжек: «Некоторые черты из жизни приснопамятного основателя Алтайской духовной миссии архимандрита Макария Глухарева»; потом: «Учение о благих делах, необходимое для вечного спасения»; далее: «Не осуждать, а молчать труда мало, а пользы много»; «Как живет и работает Государь Император Николай Александрович»; «Молитвы ко Пресвятой Богородице, Нила Сорского».

Эти книги действительно оказались чрезвычайно полезными и безусловно необходимыми именно мне.

После беседы старец помолился с нами Богу, благословил нас, и так закончилось очень ценное для меня знакомство с этим великим человеком.

* * *

Когда я последний раз был в Оптиной пустыни, встретились мне гостивший там и только что обратившийся к Господу бывший раньше большим невером и отрицателем, воспитанный на Марксе, Каутском и пр., молодой инженер В. и одна из провожавших его благочестивых паломниц Оптиной пустыни. Эта паломница выразила ему чудное пожелание: «Желаю вам, В.А., возможно дольше сохранить Оптинское настроение!..»

Лучшего не мог бы пожелать ни одному человеку, посетившему Оптину пустынь.

Протоиерей Сёргий Булгаков. Святая София, Константинополь

Вчера я впервые имел счастье видеть храм Святой Софии. Бог явил мне эту милость, не дал умереть, не увидев Святую Софию, и благодарю за эту милость Бога моего. Я испытал такое неземное блаженство, что в нем – хотя на короткое мгновение – потонули все теперешние скорби и туги, как незначащие. Душе открылась Святая София как нечто абсолютное, непререкаемое и самоочевидное. Из всех ведомых мне доселе дивных храмов это есть Храм безусловный, Храм вселенский. Звучит пасхальная песнь в душе: «Возведи окрест очи твои, Сионе, и виждь; се бо приидоша к тебе, яко богосветлая светила, от запада и севера и моря и востока чада твоя…» Эта непередаваемая на человеческом языке легкость, ясность, простота, дивная гармония, при которой совершенно исчезает тяжесть – тяжесть купола и стен, это море света, льющегося сверху и владеющего всем этим пространством, замкнутым и свободным, эта грация колонн и красота их мраморных кружев, эта царственность – не роскошь, а именно царственность, – золотых стен и дивного орнамента, – пленяет, умиляет, покоряет, убеждает…

Собор Святой Софии. Стамбул

Появляется чувство внутренней прозрачности, исчезает ограниченность и тяжесть маленького и страждущего «я», нет его, душа исцеляется от него, растекаясь по этим сводам и сама с ними сливаясь. Она становится миром: я в мире и мир во мне. И это чувство таяния глыбы на сердце, потери собственной тяжести, это ощущение крылатости, как птицы в синеве неба, дает не счастье, не радость даже, но блаженство – какого-то окончательного ведения, всего во всем и всего в себе, всяческого всячества, мира в единстве. Это действительно София, актуальное единство мира в Логосе, внутренняя связь всего со всем, это – мир божественных идей, коацо^уогргоС