Тихая сельская жизнь

– В столовой, говорите? Ну, тогда уж поиграйте в дворецкого и проводите меня туда. Я тут совершенно не ориентируюсь.

– Здесь, возможно, и не ориентируетесь, зато в других вещах вы наверняка эксперт, – ответила я.

Усмехнувшись, контрабасист последовал за мной в столовую.

Там он рассказал о вечере примерно то же самое, что мы уже слышали от Ричмена и Хэддока. Этот музыкант производил впечатление общительного, словоохотливого парня, и инспектор Сандерленд решил воспользоваться этим.

– Расскажите о своем оркестре, мистер Данн. Нарисуйте мне портреты персонажей.

– Серьезно? Ну ладно… Конечно, наш оркестр – это перво-наперво Роли, то есть Роланд Ричмен, наш всеми любимый вожак. Отличный музыкант, и у него в голове масса идей о том, каким быть ансамблю. Человек он амбициозный, понимаете? И по части бизнеса у него все дома, в особенности, принимая во внимание, что он все-таки музыкант. Без работы мы никогда не сидим, и он всегда добьется, чтобы нам вовремя и сколько нужно заплатили. Этот оркестр для меня не первый, я уже многие повидал, но там ничего подобного не было и в помине. Теперь Эд. Хороший малый. Быстро с людьми сходится, но его надо всегда чуть подстегнуть и показать, куда идти. А играет он – заслушаешься. Труба в плохих руках – это, знаете ли, сущее наказание, но как он с ней обращается! Захочет – он ее и рыдать заставит. Раньше у нас был кларнетист, но потом мы поняли, что вполне можем и без него обойтись – Эд прекрасно играет и за кларнет. Во втором отделении его нам явно не хватало. А теперь… теперь уж все время будет не хватать…

Данн умолк.

– Мне кажется, вы очень привязаны к нему, – произнесла леди Хардкасл.

– Да я ко всем привязан, дорогуша, ко всем, – ответил Бартоломью. – Скинз – тоже парень что надо.

– А как насчет мистера Мэлоуни? – поинтересовался инспектор.

– И к нему тоже. С ним мы и работаем вплотную. «Ритм-секция», знаете ли, контрабас и ударные. Он крутой. Техника у него просто идеальная. Мне кажется, он отточил свое мастерство в каком-то солидном оркестре. И он очень музыкален. С таким вместе играть – только мечтать можно. Умница. И еще весельчак. Если все ржут, значит, Скинз где-то рядом.

– А что вы можете сказать о мисс Монтгомери? – прозвучал следующий вопрос полицейского.

– О Сильвии, вы имеете в виду? Не знаю, что и сказать. Она от силы всего-то пару месяцев в ансамбле. Я и в работе ее толком не видел. Ну, она вполне доброжелательна, и голосок у нее ангельский. Она как ангелочек в борделе… Ох, извините, леди! Есть у нее в голосе какая-то… чувственность… В общем, вы понимаете. Когда голос не отточен, когда с ним никто не работал, одним словом, голос как у очень многих девушек. Голос, как…

– Осторожнее, мистер Данн, – здесь леди, – полушутя-полусерьезно предупредил инспектор.

– Ничего страшного, – успокоила его леди Хардкасл. – Не будьте таким уж монахом. Я просто жалею, что не прислушалась вчера к ней. А следовало бы. Это ведь тоже опыт, как-никак.

– Разумеется, разумеется, – продолжал контрабасист. – Но вот только что у нее за характер… Тут ничего не могу сказать – она за все время ни с кем не сошлась близко. Она такая… упрямая, что ли, или у нее сердца нет. С ребятами такого типа я сталкивался, с девушками – никогда. Злобноватая, так можно сказать.

– То есть вы хотите сказать, в ней есть что-то от преступницы? – спросила моя госпожа.

Данн даже невольно отпрянул от нее, услышав такое.

– Да ну, что вы! Ничего такого я не имел в виду. Просто попытался описать чувства, которые она у меня вызывает. Ну, да, она из таких… Как бы это выразиться… Может за себя постоять. Но чтобы преступница? Вы хоть ее видели?

– Она довольно симпатичная, – ответила леди Хардкасл.

– Да, этого у нее не отнять. Так вот, разве с такой мордашкой можно быть еще и преступницей? У преступников, у тех ведь все на лице написано, разве нет? Так утверждает наука. В общем, их ничего не стоит по лицам вычислить.

– Да, говорят, что так и есть, – подытожил инспектор, окидывая взглядом записи в блокноте. – Ну, сэр, могу сказать, что ваш рассказ весьма содержателен. Благодарю вас. Может, желаете что-нибудь добавить?

– Да нет, наверное.

– А что вы скажете о Клиффорде Хэддоке?

– Это тот самый Рыбий Глаз, что ли? Вы его имеете в виду?

– Думаю, вашему оркестру он известен, – продолжал полицейский.

– Он приятель Роли. Вроде даже смыслит в музыке, так что мы его часто видим.

– Как я понимаю, он торговец антиквариатом?

Данн искренне расхохотался.

– Кто вам такого наговорил? Хватило же у него наглости такое вам ляпнуть! Надо отдать ему должное.

– Стало быть, он не торгует антиквариатом? – уточнил Сандерленд, оторвав взор от своего блокнота.

– Есть у него лавчонка на Олд Кент Роад, где он сбывает по дешевке всякое старье. Антиквариат! – презрительно фыркнул Бартоломью. – Надо будет Скинзу об этом сказать.

– По официальной версии, его пригласили в «Грейндж» для оценки некоторых «безделушек» сэра Гектора.