Тихая роща

– Еще бы. Я помню каждую вашу ссору! Еще с того времени, как лежала в люльке и не могла говорить! – задвинув стул ногой, я сбежала из кухни.

В комнате закрыла дверь на шпингалет и легла на кровать. Как же мне тогда хотелось заснуть и больше не проснуться.

3

Но сейчас воспоминания о ссорах не могли мне ничем помочь. Я должна была встать и размять мышцы. Я давно перестала бояться кошмаров и всего того, что в них снится. Обычно это болотная тина, кровь и странные видения. До вчерашнего дня они казались мне бессмысленными, а психотерапевт каждый раз пытался направить меня к психиатру. Я же отказывалась и раз за разом меняла психотерапевтов, пока не нашла общий язык с молодой студенткой. Вернее, она уже закончила университет, и теперь пыталась начать карьеру. И, что удивительно, она понимала меня.

Никто из предыдущих специалистов не относился ко мне так же бережно, как она. И вместе мы стали разбирать кошмары на составляющие. Анна объяснила мне, что кровь символизирует мои страдания, которые я не могу выпустить наружу, а тина – боль и неприятные ощущения, которые появляются сразу же, как только я просыпаюсь.

С осознанием этого жить стало легче. Мы искали причину кошмаров и нашли ее. Тот злосчастный день, когда я потерялась. Что-то произошло, но мозг упорно отказывался показывать мне воспоминания, связанные с прошлым. Может, пытался уберечь меня от страданий. А, может, просто не хотел застревать в том странном и жутком месте. Игра сознания порой бывает куда страшнее, чем реальность или позабытое прошлое.

Нос защипало, а через мгновение я громко чихнула. Эхо разнесло по спальне и коридорам замка мой голос и теперь мне казалось, что это был какой-то неуклюжий бегемот, а не я.

– Стыдобище, – пробормотала я, садясь на кровать, и потягивая пальцы на ногах.

Я разминала икры, когда из коридора послышался голос:

– Ты уже оделась?

Сознание тряхнуло, как при ударе током: я все еще в плену! Схватив одеяло, я завернулась в него.

– Да. Можно и так сказать.

Незнакомец зашел в комнату и посмотрел на меня.

– Так не пойдет. Тебе стоит выбрать что-то из настоящей одежды. В одном одеяле ты замерзнешь.

Ноги заныли, и я вспомнила, что еще не мылась. Предательская краска выползла на лицо, но при тусклом освещении это вряд ли было заметно.

– А здесь…можно помыться? – тихо спросила я.

– Я позову слуг, – ответил похититель.

– У тебя есть слуги? Вчера я никого не видела.

– Они умеют хорошо прятаться, пока я их не позову.

– Кто же ты? – спросила я, надеясь, что в этот раз получу правдивый ответ.

– Меня зовут Кощей, – его тихий голос, похожий одновременно на шелест сухих листьев и шипение змей, заставил меня вздрогнуть.

Я попятилась и уперлась спиной в шкаф.

«Не может быть! Кощей? Но…»

– Но ты молодой! – вырвалось у меня.

– Это смущает тебя?

– Ну…немного? – я кашлянула, поняв, что пока он мне не угрожает и что я зря опасаюсь его. Но бдительность никогда не бывает лишней. – Ты…в сказках ты – старик, похищающий молодых девушек. И чахнущий над златом…

– Старик? Злато? – Кощей выглядел удивленным. Или мне показалось?.. – Отчасти сказки правы. Но не во всем.

– Ты бросил Ягу?

Взгляд Кощея замер на мне, и я почувствовала, как холод пробирается от пят до макушки. Он сделал шаг в мою сторону, склонился и заглянул мне в глаза.

– Да, – ответил он.

– Почему?

– Я больше не человек. Мне не нужны сердечные муки. А эта женщина… – Кощей распрямился, и я увидела шрам у него под подбородком: аккуратный белый рубец, выделяющийся на голубоватой коже, – она хотела получить то, что давно покинуло меня. Она зашла в мир мертвых и достала оттуда то, что от меня осталось. А осталось только это, – Кощей указал рукой на себя, – бренное тело, неспособное состариться и разложиться. Ты думаешь, что любовь – сильнее всего на земле?

Помешкав, я кивнула.

– Ты ошибаешься. Только бессмертие властно над временем. Любовь же вянет, подобно цветку, когда умирает.

Я вспомнила слова Славы о том, что он пойдет искать меня, и мне стало стыдно.

«Что я здесь делаю? Я должна сделать все, чтобы выбраться из леса, замка и сбежать от этого злодея!»

– Но ты ведь никогда не любил, верно? – спросила я прежде, чем успела сообразить. – Откуда тебе знать, сильнее ли бессмертие?

– У меня было четыреста девяносто девять жен. Они погибли, а я все еще здесь, – ответил Кощей.

Мне показалось, что мой живот скрутило огромной холодной рукой: комок ударил под дых, захотелось в туалет. Невольно я поджала ногу и потерла ей голень другой.

– Ты…ты хочешь, чтобы я была пятисотой?

– Да.

– Но я же…тогда и я умру!

– Возможно.

– Я не хочу умирать! – в груди проснулась ярость. Она, поднявшись из сердца, разошлась по всему телу и пульсировала в висках, заставляя язык произносить слова: – У меня тоже есть жизнь! Родители и друзья! Это ты давно должен был сдохнуть.

Разозлившись, я скинула одеяло и ударила Кощея кулаком в челюсть. Она с неприятным хрустом съехала набок. Я замерла, а он, не дрогнув, взялся рукой за подбородок и вправил челюсть обратно.

– Твоя злость понятна, – сказал Кощей. – Злись, пока можешь.