Тик-так

В Карибском море можно было встретить и белую, и тигровую, и рифовую акулу, но они старались держаться подальше от берегов. Рыболовы били их на дальних промыслах и привозили на продажу. Акулье мясо не обладает изысканным вкусом, зато дешево, беднякам в самый раз.

Сытая акула на человека не нападает. Но хищница, нацелившаяся на Максимова и его спутника, без сомнения, проголодалась. Ее глазки алчно горели, а пасть, усеянная треугольными зубами, была полуоткрыта. Подплывет и схватит!

Заметили ее и со шхуны. Остолбеневшая Анита протянула руки вперед, будто могла чем-то помочь ненаглядному Алексу. Сообразительный Карл метнулся и принес ружье, оставленное Рамосом на мостике. Навел мушку на продолговатую акулью морду. Стоявший рядом с ним Руэда ударил ребром ладони по стволу.

— Не трать заряды! Отсюда не достанешь…

Он выхватил у Карла ружье и, размахнувшись, бросил его в отплывшую шлюпку. Рамос со сноровкой циркового артиста поймал оружие за приклад и встал на шлюпочную скамью, раскорячившись, чтобы удержать равновесие. При этом он не переставал повторять:

— Раз-два, раз-два, раз-два!

Максимов, уже не церемонясь, обхватил левой рукой Париса, а правой стал загребать, одновременно работая ногами.

Акула неумолимо надвигалась. В ней было не меньше десяти футов длины и пудов двенадцать веса. Перемолоть и сожрать двух людишек для эдакой громады — пара пустяков. А скорость она развивает крейсерскую — не уйдешь. Все, на что уповал Алекс, — выиграть секунд десять и максимально сблизиться со шлюпкой, чтобы позволить Рамосу выстрелить прицельно.

Если б еще юнга помогал! Но он при виде зубастой зверюги окончательно сдал, перестал плыть и попросту висел на Максимове, как ядро на каторжнике.

— Ныряйте! — прокричал Рамос со шлюпки.

Алекс вместе с безвольным мальчишкой ушел на глубину. Вода — прекрасный проводник звуков — донесла до слуха раскатистое «ба-бах!» Прыснули в стороны стайки мелких рыбешек, резвившихся в зеленоватых текучих слоях. Максимов выждал и вынырнул. Парис, позабыв про гордость, хныкал и впивался в него совсем по-кошачьи.

— Прекрати! — Алекс отвесил ему затрещину.

Вокруг них заструились извилистые багряные линии. Это означало, что Рамос попал в цель. Но сразил ли он акулу насмерть или только ранил? Максимов не стал озираться и тратить бесценное время. Таща юнгу на буксире, он с грехом пополам догреб до шлюпки и перевалился через борт.

— Спасены!

О, нет, сказано слишком рано! Выстрел Рамоса пришелся акуле аккурат между глаз, она заизвивалась, зашлепала хвостом, кровь хлынула ручьем, и это немедленно привлекло ее соплеменниц, рыскавших неподалеку.

— Назад! К шхуне! — Рамос, качаясь, как канатоходец, перезаряжал ружье, а Накамура с Джимбой, налегая на весла, разворачивали шлюпку на сто восемьдесят градусов.

Палуба корабля в сложившихся обстоятельствах представляла собой зрительный зал, откуда драма, разворачивавшаяся на море, была видна как на театральных подмостках.

Анита прижала руки к груди и бессмысленно повторяла:

— Алекс! Алекс!..

Пять или шесть акул терлись возле шлюпки, мешали грести. Рамос перезарядил ружье и выстрелил во вздымавшиеся над водой синие лоснящиеся спины. Толчок — и он едва не полетел через борт. Ружье выпало из его рук в красно-белую пену. Акулы — и раненые, и невредимые — защелкали зубами, потянувшись отовсюду к сидевшим в шлюпке людям. Накамура с Джимбой, не сговариваясь, принялись лупить их веслами.

Каким-то чудом лодчонка не перевернулась, и ее даже несло туда, куда надо, — к дрейфовавшему судну. На палубе не зевали: Хардинг размотал и сбросил вниз веревочную лестницу, а Карл где-то раздобыл острогу, готовясь метнуть ее при первой же возможности.

Одна особенно наглая акула, подскочив, изогнулась дугой и норовила выхватить зубами из шлюпки застывшего в ужасе Париса. Джимба всадил ей в пасть весло, она сжала челюсти, и дерево раскрошилось в щепы. Вскоре такая же участь постигла и весло Накамуры. Отбиваться больше было нечем.

Счастье, что шлюпку уже подогнало течением к шхуне. Максимов взял сжавшегося юнгу в охапку и подсадил на первую ступень лестницы. Поддал коленом под зад для ускорения. Парис — вот оригинал! — опалил его взглядом, полным оскобленного самолюбия, и лишь после этого полез наверх. Хардинг и Руэда втянули его на корабль.

Акулы расшатывали неустойчивый челнок все сильнее. Максимов изловчился и врезал одной из них кулаком в нос. Она фыркнула, взвилась на дыбы, подобно лошади, и, показав на миг белое брюхо, опрокинулась назад. Ее место заняла другая, не менее настырная. Рамос мазнул ее по морде железными когтями, разбороздил кожу вместе с глазами. Накамура, чтобы не отставать, заехал пяткой в рыло третьей акуле, вгрызшейся зубами в шлюпку. Ряды морских разбойниц, не готовых к рукопашной, слегка смешались, это позволило Рамосу и Джимбе перебраться на шхуну.

— Теперь вы! — Алекс подтолкнул японца к лесенке.