Тигр всегда нападает сзади

– И в каком качестве он присутствует здесь с тобой?

– Как мой кавалер.

Кира от неожиданности села и долго смотрела на Лику, вытаращив глаза.

– Ты же тогда сказала, что он студент! – наконец выдохнула она. – И еще что-то ехидное про его юный возраст добавила.

– Мало ли что я тогда говорила. А сейчас у меня мировоззрение поменялось.

– Ну да. Конечно, я сейчас тебе в отместку могу напомнить все, что ты мне внушала про мои отношения с Лесом. – Она покосилась на Алексея и, убедившись, что он занят беседой с Вадимом и не слышит ее, продолжила: – Но не стану, кстати, недавно мы с Лесом как раз вспоминали, как ты отговаривала меня заводить с ним серьезные отношения.

– Он слышал? – ахнула Лика.

– Да.

– Ой, как неудобно… Но он же простит меня, правда? Хотя бы в свете предполагаемых перемен в моем семейном положении.

– Что, все так серьезно?

– Ага.

– Хорошо, тогда я молчу. Тем более что точно знаю: в мире ничего не происходит случайно и зря.

Лика вдруг покраснела и хлюпнула носом.

– Я, конечно, понимаю, как это все смотрится со стороны. Взрослая тетя и почти что мальчишка. Хотя я и выгляжу лет на десять-пятнадцать моложе своего возраста, ну так и он еще не заматерел. Все равно разница сильно заметна. Но я ничего не могу с собой поделать! Пыталась расстаться с ним несколько раз, прогоняла, говорила, что больше не хочу его видеть… Он уходил, а я начинала болеть. Кашель какой-то дурацкий, кости все ломит, голова чугунная, и работать не могу. Вот прям хоть ложись – и помирай. Потом он, не выдержав, приходил ко мне, и все мои болячки проходили в ту же минуту. Вот как такое расценить?

Кира грустно улыбнулась:

– Просто это любовь. А ты разве не знала?

– Ох! – Лика откинула волосы назад. – Не было у меня такого никогда. Влюблялась вроде бы. Страдала, переживала. Очень хотела быть рядом с любимым, ревновала, планы строила. А тут – все иначе. Мне ничего от него не надо. И ничего мне для него не жаль. Только бы знать, что он счастлив.

– А если с другой бы его увидела, как чувствовала бы себя?

Лика налила в бокал вина, пригубила и сказала:

– Веришь, я это себе представляла. Думала, разозлюсь и легче будет бросить его. Боль чувствовала. Тоску. Грусть. И в то же время такую к нему нежность! Знаешь, я впервые за свои тридцать семь лет задумалась о ребенке. Ты помнишь мое отношение к деторождению?

– Ну да: ты горячая его противница. И все оттого, что у тебя другая жизненная миссия.

– Вот! Я искренне так считала. А теперь поняла: бред это все. Просто я никого еще по-настоящему не любила. А когда женщина любит мужчину, она хочет рожать от него детей. Старая истина.

Кира опять кинула в рот оливку и начала жевать, не чувствуя вкуса.

– Ты ждешь ребенка?

– Так далеко еще не зашло. Но думать – думаю.

– А как сам Роман к идее размножения относится? Он-то не против?

– Он только «за». Знаешь, у него совершенно чудная бабушка, и она так по-доброму поддержала нас…

– Что, уже было от кого защищать?

– Разумеется. Ромкины родители не в восторге от нашего романа. Так вот, в разгар семейной ссоры она сказала: «Настоящая любовь аморальна, потому что свободна от условностей. Если вас заботит, что скажут люди, – значит, это не любовь». А потом добавила: «Если бы мои предки ждали одобрения общества, род наш давно бы прервался».

– Познакомишь меня с ней? Очень хочется узнать эту интересную женщину поближе.

– Да без проблем. Как только выберешь время, так и поедем.

Дым пополз по полу совсем неожиданно. Кира даже за людским шумом и гамом не сразу сообразила, что происходит. Потом кто-то крикнул: «Горим!» – и все, сбивая на пол стулья и спотыкаясь, бросились к выходу.

– Быстро на улицу, – крикнул Алексей Кире, а сам, заметив очаг возгорания, побежал к кладовой.

– Лес, я с тобой!

– Уходи! Я попытаюсь погасить огонь.

Кира, не обращая внимания на его слова, бросилась следом. Алексей тем временем, содрав штору с окна, пытался ею сбить огонь. Потом сорвал со стены огнетушитель, но увидев рядом с собой Киру, подтолкнул ее к выходу:

– Ты же сейчас вспыхнешь как свечка, уходи сама и уводи людей.

Однако она только отрицательно трясла головой, в испуге прижимая к лицу руки. Огонь быстро полз по покрытому декоративными лианами потолку, одна за другой вспыхивали шторы.

Вдруг кто-то больно вцепился в ее руку чуть повыше локтя и с силой дернул к себе.

– Надо уходить. Сейчас здесь будет нечем дышать. Везде полно пластика, он вот-вот займется.

Андрей дышал ей в лицо перегаром, и в глазах его было что-то безумное. Кира попыталась оттолкнуть его, но он только сильнее вцепился в нее и, прижав к себе, начал целовать.

– Отпусти меня, – прошипела она. – Убирайся из моей жизни.

Не обращая на ее слова внимания, Андрей сгреб ее в охапку и поволок к выходу. Там уже горели шторы и чадили пластиковые цветы, ему пришлось сдернуть скатерть со стола. Посыпалась и зазвенела разбившаяся посуда.

– Иди ко мне! – он, властно дернув Киру за запястье, обернул ее плотной скатертью и буквально выволок на улицу. И держал ее, отбивающуюся и ревущую, пока входная дверь не занялась огнем, и Кира уже не могла проникнуть обратно в здание.