Тигр! Тигр! (сборник)

– Да, – мрачно сказала Джиз. – Но он мне обязан. Выгуливает Фойла – путает следы.

– Любопытно… – пробормотал Бэйкер. – Никогда в жизни не видел татуировки. Полагал, что ее искусство умерло. Я бы хотел добавить его к моей коллекции. Ты знаешь, что я собираю курьезы, Джиз?

– Все знают о твоем зоопарке в Трентоне, Бэйкер. Это ужасно.

– В прошлом месяце я приобрел настоящий шедевр – интереснейший случай сиамских близнецов, – увлеченно начал Бэйкер.

– Не желаю слышать об этом, – резко оборвала Джиз. – И не заикайся о своем зверинце. Ты можешь очистить его лицо? Он говорит, что в Госпитале махнули рукой.

– У них нет моего опыта, дорогая. Гм-мм… Кажется, я что-то читал… где-то… Так, где же?.. Подожди. – Бэйкер поднялся и со слабым хлопком исчез. Джизбелла нервно мерила веранду шагами, пока через двадцать минут он не появился вновь с потрепанной книгой в руке и с торжествующей улыбкой на лице. – Нашел! Ты воистину можешь восхищаться моей памятью.

– К черту твою память. Как с его лицом?

– Сделать можно. – Бэйкер перелистал хрупкие выцветшие страницы и задумался. – Да, это можно сделать. Индиготин, динатриевая соль индигодилсульфокислоты. Вероятно, придется синтезировать… – Бэйкер захлопнул книгу и уверенно кивнул. – Я могу это сделать. Жаль только портить такое уникальное лицо.

– Да забудь ты про свое хобби! – злобно вскричала Джизбелла. – Нас разыскивают, понимаешь?! Мы первые, кто удрал из Жофре Мартель. Ищейки не угомонятся, пока нас не схватят. Это вопрос престижа.

– Чего ты бесишься?

– Я не бешусь. Я объясняю.

– Он будет счастлив в зверинце, – убеждал Бэйкер. – Там его никто не найдет. Я помещу его рядом с девушкой-циклопом и…

– Зоопарк исключен. Абсолютно.

– Ну хорошо, дорогая… Но почему ты беспокоишься о Фойле? Пускай его схватывают. А ты отсидишься.

– Почему тебя беспокоит то, что я беспокоюсь о Фойле? Тебе предлагают работу. Я заплачу.

– Это дорого обойдется, милая. Я пытаюсь сэкономить твои деньги.

– Неправда.

– Значит, я просто любопытен.

– Тогда скажем, что я благодарна. Он помог мне, теперь я помогаю ему.

Бэйкер цинично улыбнулся.

– Так давай поможем ему по-настоящему – сделаем совершенно новое лицо.

– Нет.

– Я так и думал. Ты хочешь очистить его лицо, потому что оно тебя интересует.

– Будь ты проклят, Бэйкер, ты согласен или нет?

– Пять тысяч.

– Не чересчур?

– Тысяча, чтобы синтезировать кислоту. Три тысячи за операцию. И тысячу за…

– Твое любопытство?

– Нет, моя милая. – Он снова улыбнулся. – Тысяча за наркоз.

– Зачем наркоз?

Бэйкер приоткрыл древний текст.

– Процедура очень болезненная. Знаешь, как делают татуировку? Берут иглу, макают в краску и вкалывают в кожу. Чтобы вывести краску, мне придется пройтись иглой по всему лицу, пора за порой, и вкалывать индиготин. Это больно.

Глаза Джизбеллы вспыхнули.

– Можно обойтись без наркоза?

– Я-то могу, дорогая, но Фойлу…

– К черту Фойла. Плачу четыре тысячи. Никакого наркоза, Бэйкер. Пусть страдает.

– Джиз! Ты не ведаешь, на что его обрекаешь!

– Знаю. Пусть мучается. – Джизбелла истерически засмеялась. – Пусть и он помучается из-за своего лица.

Бэйкеровская Фабрика Уродов занимала пятиэтажное здание, в котором раньше находился завод. Завод выпускал вагончики для метро, пока с метро не покончила джантация. Задние окна фабрики выходили на ракетное поле, и пациенты Бэйкера могли развлекаться, наблюдая за взлетающими и садящимися по антигравитационным лучам кораблями.

В подвальном этаже располагался бэйкеровский зоопарк анатомических аномалий, естественных выродков и чудовищ – купленных, одурманенных или похищенных. Бэйкер был страстно предан этим несчастным созданиям и проводил с ними долгие часы, упиваясь уродством, как другие упиваются красотой искусства. На средних этажах размещались палаты для прооперированных пациентов, лаборатории, склады и кухни. И наверху – операционные.

В одной из последних – крошечной комнатке, обычно используемой для экспериментов на сетчатке глаза, – Бэйкер работал над лицом Фойла. Под ослепительно яркими лампами он склонился с маленьким стальным молотком, выискивая каждую пору с краской и вбивая туда иглу. Голову Фойла сжимали тиски, но тело было не привязано. И хотя его мышцы дергались, он ни разу не шевельнулся, вцепившись руками в край операционного стола.

– Самообладание, – выдавил Фойл сквозь зубы. – Ты хотела, чтобы я научился самообладанию, Джиз. Я учусь. – Он поморщился.

– Не двигайся, – приказал Бэйкер.

– Мне смешно.

– Все хорошо, сынок, – произнес Сэм Куатт, отвернувшись. Он искоса взглянул на яростное лицо Джизбеллы. – Что скажешь, Джиз?

– Пусть учится.

Бэйкер методично продолжал работать иглой и молоточком.

– Послушай, Сэм, – еле слышно пробормотал Фойл. – Джиз сказала мне, что у тебя есть свой корабль. Не зря ты работал, да?

– Да. Маленький четырехместный кораблик. Из тех, что зовут «Уик-энд на Сатурне».

– То есть?

– Уик-энд на Сатурне длится девяносто дней. Корабль обеспечивает жизнь четырех человек в течение девяноста дней.

– Как раз для меня, – невнятно проговорил Фойл. Он скорчился от боли, но тут же взял себя в руки. – Сэм, я хочу воспользоваться твоим кораблем.