Тигр. Тигр!

— Да нет же, старое. Вы разве забыли, что в сорок пятом году им пришлось переехать на новое место?

— На новое место?

— Конечно. Из-за радиации дом нельзя было отстроить на прежнем месте.

— Из-за какой еще радиации? Что вы тут мне…

— Там ведь упала бомба.

Я вдруг почувствовал, что по моей спине пробежал холодок, и не потому, что я простыл под дождем.

— Пэтси, — сказал я медленно. — Все это очень серьезно. Боюсь, что перепуталось нечто поважнее телефонных проводов. Назовите мне ваш телефонный индекс. Номер не нужен, только индекс.

— АМерика пять.

Я просмотрел список индексов, вывешенный в телефонной кабине: АКадемия 2, АДирондак 4, АЛгонкин 4, АЛгонкин 5, АТуотер 9… АМерики 5 там не было.

— Это здесь, в Манхэттене?

— Ну конечно. А где же еще?

— В Бронксе, — сказал я. — Или в Бруклине. Или в Куинсе.

— По-вашему, я стала бы жить в оккупационных лагерях?

У меня перехватило дыхание.

— Пэтси, милая, скажите, как ваша фамилия? Мне кажется, мы с вами оказались в совершенно фантастических обстоятельствах, и, пожалуй, нам лучше не скрытничать друг с другом. Я — Говард Кэмпбелл.

Пэтси ойкнула.

— Как ваша фамилия, Пэтси?

— Симабара, — сказала она.

— Вы японка?

— Да. А вы янки?

— Совершенно верно. Вы родились в Нью-Йорке?

— Нет. Наша семья приехала сюда в сорок пятом… с оккупационными войсками.

— Понятно. Значит, мы проиграли войну… там, где находитесь вы.

— Ну конечно. Это исторический факт. Но, Говард, я же здесь, я здесь, в Нью-Йорке. Сейчас тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год. Сейчас…

— Все это так, и вы находитесь в Нью-Йорке… только у вас светит солнце, и вы сбросили на нас атомную бомбу, разбили нас и оккупировали Америку. — Я истерически расхохотался. — Мы с вами на разных временных дорогах, Пэтси. И ваша история — не моя. Мы в различных мирах.

— Я вас не понимаю.

— Неужели? Вот послушайте: каждый раз, когда мир в своем движении достигает какой-то развилки, он расщепляется. Идет обоими путями. И эти миры сосуществуют. Вы никогда не пытались представить себе, что случилось бы с миром, если бы Колумб не открыл Америку? А он ведь где-то существует, этот мир, в котором не было открытия Колумба, существует параллельно с тем миром, где Америка открыта. И не он один, тысячи разных миров существуют бок о бок. Вы из другого мира, Пэтси. Но телефонные провода двух различных миров случайно перехлестнулись. И я пытаюсь назначить свидание девушке, которая не существует… для меня.

— Но, Говард…

— Наши миры параллельны, но они различны. У нас разные индексы телефонов, погода, исход войны. И в вашем мире, и в моем есть Рокфеллер-плаза, и вы, и я стояли там сегодня в час дня, но как безумно далеки мы друг от друга, Пэтси, милая, как непреодолимо далеки…

В этот момент к нам подключилась телефонистка и сказала:

— Сэр, ваше время истекло. Будьте добры уплатить пять центов за следующие пять минут.

Я поискал в кармане мелочь.

— Вы еще здесь, Пэтси?

— Да, Говард.

— У меня нет мелочи. Скажите телефонистке, чтобы она позволила нам продолжить разговор в кредит. Нам нельзя вешать трубки. Мы можем навсегда разъединиться. Мы ведь чиним линию здесь, а вы там, у себя, и рано или поздно наши провода распутают. Тогда мы навсегда будем отрезаны друг от друга. Скажите ей, чтобы позволила нам говорить в кредит.

— Простите, сэр, — произнесла телефонистка, — но мы так никогда не делаем. Лучше повесьте трубку и позвоните еще раз.

— Пэтси, звоните мне, звоните, хорошо? Позвоните Дженет. Я сейчас вернусь в контору и буду ждать звонка.

— Ваше время истекло, сэр.

— Пэтси, какая вы? Опишите себя. Скорее, милая. Я…

Телефон молчал как мертвый. С грохотом скатились в лунку опущенные перед разговором медяшки.

Я вернулся в контору и ждал до восьми часов. Пэтси не позвонила мне или не смогла дозвониться. Я целую неделю просидел у телефона, отвечая вместо секретарши на все звонки. Но Пэтси ни разу не соединили со мной. Где-то, может быть, в ее, а может, в моем мире починили перепутанные провода.

Я не мог забыть Пэтси. Не мог изгнать воспоминание о ее милом, нежном голоске. И потому не мог и рассказать о ней. Никому. Я бы и вам не рассказал, если бы не влюбился как безумный в фигуристку, которая под музыку разъезжает по льду на Рокфеллер-плаза. Что за ножки!

РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В БУТЫЛКЕ ИЗ-ПОД ШАМПАНСКОГО

_{©Перевод В. Илларионова}

18 декабря

Пока что мы прячемся на Овечьем лугу в Центральном парке. Боюсь, мы последние. Разведчики, посланные выяснить, остался ли кто-нибудь в Такседо-парке, Палм-Бич и Ньюпорте, не вернулись. Декстер Блэкистон только что принес плохую новость. Его партнер, Джимми Монтгомери-Эшер, набрался храбрости и предпринял отчаянную вылазку по злачным местам Вест-Сайда в надежде отыскать хоть кого-нибудь, пусть из забулдыг. Его убил пылесос «Гувер».

20 декабря

Лужайку прочесала тележка для гольфа. Мы разбежались и попрятались. Она разрезала на кусочки вес наши палатки. И еще горел костер — явный признак жизни. Доложит ли она эту новость 455-му?

21 декабря