Тигр! Тигр!

— Да, сэр. Это один из наиболее обычных защитных механизмов психики. Когда жизнь невмоготу, люди часто стараются найти утешение в идее, что это все не настоящее… все понарошку. Гигантский розыгрыш. Рейх уже носил в себе зародыш этой слабости. Я всего лишь простимулировал его, и Рейх сам нанес себе поражение. Жизнь ему становилась невмоготу. Я заставил его поверить, будто Вселенная — просто афера… пазл, головоломка. И разъял ее, отлущивая слой за слоем. Принудил поверить, будто испытание завершается. Разломал пазл на фрагменты. И оставил Рейха наедине с Человеком Без Лица. Он посмотрел тому в лицо и увидел в нем себя и своего отца… и так мы выяснили всё.

Пауэлл подобрал принесенный с собой пакет и собрался уходить. Краббе выскочил из-за стола и, дружески придерживая за плечо, проводил к двери.

— Вы проделали феноменальную работу, Пауэлл. Поистине феноменальную. Я не могу передать… Как это, наверное, замечательно — быть эспером.

— Замечательно и ужасно, сэр.

— Вы наверняка очень счастливы.

— Счастлив ли я? — Пауэлл остановился у двери и посмотрел на Краббе. — А были бы вы, комиссар, счастливы прожить всю жизнь в дурдоме?

— В дурдоме?

— Мы там живем… Мы все. В психушке. И нет из нее выхода… некуда бежать. Скажите спасибо, что вы не щупач, сэр. Скажите спасибо, что вам доступна лишь наружность людская. Скажите спасибо, что не видите страстей, ненависти, ревности, злых помыслов, психических недугов… Скажите спасибо, что вам редко доводится наблюдать ужасающую внутреннюю природу человека. Мир был бы чудесным местечком, имейся у всех способности эсперов, чтобы изменить себя сообразно этим талантам… А пока это не так, советую благодарить собственную слепоту.

Он покинул полицейское управление, взял напрокат джампер и полетел на север, в сторону Кингстонского госпиталя. Он сидел в кабине с пакетом на коленях, насвистывал невпопад мотивчик и смотрел на прекрасную долину Гудзона под собой. Один раз он усмехнулся и пробормотал вслух:

— Надо же! В кои-то веки я разоткровенничался с Краббе. Но я обязан был укрепить наши отношения. Теперь он станет сочувствовать щупачам… и будет настроен дружелюбней.

Появился Кингстонский госпиталь… акр за акром величественной панорамы. Солярии, бассейны, лужайки, спортивные площадки, общежития, клиники… все постройки выполнены в изысканном неоклассическом стиле. Когда джампер начал снижаться, Пауэлл увидел фигуры пациентов и санитаров… все загорелые, оживленные, смеются и играют. Он задумался о решительных мерах, которые Совет Губернаторов был вынужден принять, чтобы Кингстонский госпиталь не превратили во второй Космолэнд. Слишком много мнимых больных развелось среди сливок общества.

Пауэлл отметился в пункте приема посетителей, нашел Барбару д’Куртнэ и устремился к ней. Он чувствовал слабость, но ему хотелось прыгать и носиться, перескакивать заборы и соревноваться в беге. Он проснулся после семидневного беспамятства, и первое, о чем ему захотелось спросить, был вопрос, предназначенный Барбаре. Он испытывал колоссальное возбуждение.

Они увидели друг друга одновременно. Их разделяла широкая лужайка, окаймленная каменными террасами и великолепными клумбами. Она побежала ему навстречу, замахала рукой. Он тоже побежал к ней. Но стоило им сблизиться, как обоих охватило смущение. Они замерли в нескольких футах друг от друга, не осмеливаясь переглянуться.

— Привет.

— Привет, Барбара.

— Я… Может, пройдем в тенечек, а?

Они повернули к террасной стене. Пауэлл глянул на девушку искоса. Она снова стала собой… но такой он еще никогда ее не видел. Аспект озорницы, который Пауэлл считал временным проявлением терапии по способу Dйjа Иprouvй, сохранялся. Она выглядела пленительно-озорной, жизнерадостной, чарующей. И в то же время взрослой. Такой он ее не знал.

— Меня выписывают сегодня вечером, — сказала Барбара.

— Знаю.

— Я страшно благодарна за все, что вы…

— Пожалуйста, не надо.

— За все, что вы для меня сделали, — упрямо продолжала Барбара. Они опустились на каменную скамью. Барбара посмотрела на него очень серьезным взглядом. — Я хочу вам сказать, что я очень благодарна.

— Ну пожалуйста, Барбара. Ты меня пугаешь.

— Правда?

— Я близко знал тебя, э-э… девочкой. А теперь…

— Теперь я выросла обратно.

— Да.

— Вам нужно узнать меня получше. — Она обольстительно улыбнулась. — Ну что ж… Встретимся завтра за чаем в пять?

— В пять?..

— В неформальной обстановке. Официального костюма не требуется.

— Послушай, — сказал Пауэлл безнадежно. — Я тебе не раз помогал костюмчик надевать. И причесывал, и зубы чистил.

Барбара пренебрежительно отмахнулась.

— Твои манеры за столом были ужасны. Ты любила рыбу, но терпеть не могла ягнятину. Ты меня в глаз вилкой ткнула.

— Это было целую вечность назад, мистер Пауэлл.

— Это было две недели назад, мисс д’Куртнэ.

Она величественно поднялась.

— Право же, мистер Пауэлл, мне кажется, лучше прекратить беседу. Если вы столь склонны к хронографическим инсинуациям… — Она замолчала и взглянула на него. На лице Барбары снова возникло озорное выражение.

— Хронографическим, правильно? — подначила она.