Тигр! Тигр!

— Да будут, — вскричал он, — вселенные числом ровно сто, равномерно заполняющие пространство! Каждая вселенная да будет состоять из тысячи галактик, а каждая галактика из миллиона звезд. Вокруг каждой звезды да будет обращаться по десять планет, а вокруг каждой планеты — по две луны. И пусть они никогда не восстанут на своего создателя! Да будет свет!

Финчли закричал и закрыл глаза от света, внезапно хлынувшего со всех сторон. Звезды, близкие и горячие как солнце, далекие и холодные как льдинки, — поодиночке, парами и огромными расплывчатыми облаками, — сверкающе-алые и желтые, густо-зеленые и фиолетовые. Их сияние было бушующей стихией света, которая сжала его сердце, переполнила его ужасом перед силами, в нем раскрытыми.

— С творением космоса, — голос Финчли звучал жалобно, как скулеж, — мы тоже пока покончим.

Он зажмурился и вновь собрал свою волю. Под ногами появилось ощущение твердой опоры, и, когда Финчли осторожно открыл глаза, он стоял на одной из своих земель; голубел небосвод, и сверкающее голубое солнце быстро катилось к западному горизонту. Земля была голой, коричневатой, в соответствии с его замыслом, — это был просто гигантский шар исходного материала, ждущего формирования, ибо Финчли решил, что первым делом он создаст для себя прекрасную зеленую Землю, планету красоты, где Финчли, господь всего сущего, будет царствовать в своем Эдеме.

Весь остаток дня он работал, работал быстро и с артистическим изяществом. Неоглядный океан, зеленый с белоснежными клочьями пены, залил половину новосозданного мира, и в нем сотни миль океанских просторов перемежались тесными кучками теплых ласковых островов. Свой единственный материк Финчли разделил пополам позвоночником из диких остроконечных гор, протянувшимся от полюса и до полюса.

Он работал с величайшей осторожностью, используя масляные и акварельные, сделанные углем и свинцовым карандашом наброски, он планировал и воплощал целый мир. Горы и долины, ущелья, пропасти и заурядные валуны — все они были искусно созданы в ненавязчивой, прекрасно сбалансированной гармонии.

Он вложил весь свой талант, весь артистизм в распределение озер, сверкавших словно драгоценные камни, и в затейливые арабески рек, вьющихся по лицу планеты. Он серьезно занялся цветовой гаммой: серая галька, белые, черные и розовые пески, плодородная земля, бурая, цвета умбры и сепии, пятнистые сланцы, сверкающая слюда и мутновато-прозрачный кварц, — и к тому времени, когда солнце совсем закатилось, его Эдем превратился в сказочное царство земли, камней и металла, готовое к восприятию жизни.

Когда небесный свод начал темнеть, на нем обозначилась мертвенно-бледная луна; Финчли смотрел на нее с нелегким чувством, а вскоре на востоке взошла и вторая луна, кроваво-красная, жуткого вида, и тоже поплыла по небу. С трудом оторвав от них взгляд, Финчли стал смотреть на мирно мерцающие звезды.

Это его быстро успокоило.

Я знаю в точности, думал он самодовольно, сколько их там. Умножить сто на тысячу, а потом на миллион, вот и готов ответ — именно это я называю порядком!

Он раскинулся навзничь на теплой мягкой земле, заложил руки за голову и смотрел в небо.

И я в точности знаю, для чего они все нужны: чтобы на них жили люди, миллиарды миллиардов людей, которых я придумаю и сотворю с единственной, строго определенной целью, чтобы служить Господу Финчли и поклоняться ему, — ну чем вам не предназначение!

И он знал, куда направляется каждая из этих разноцветных искорок, ибо там, в дальних просторах пространства, все они мчались по круговым орбитам, центром которых была точка в космосе, совсем недавно им покинутая. Наступит день, и он вернется в это место, и возведет там небесный замок, и будет сидеть в нем всю вечность, наблюдая за кружением миров.

Но в зените было некое странное пятнышко. Первое время Финчли смотрел на него рассеянно, но затем оно стало разрастаться и приковало к себе его внимание. Оно расплывалось как чернильная клякса, меняя цвет сперва на оранжевый, а затем и на ярко-белый. Финчли с каким-то неуютным чувством осознал, что ему становится жарко.

Прошел час, за ним второй и третий. Белое с красным ободком пятно расползалось все шире и шире, пока не стало похоже на круглое огненное облако. Его бледный, расплывчатый край подползал к какой-то звезде и вскоре ее коснулся. В тот же момент смотревшего в небо Финчли ударила по глазам ослепительная вспышка, все вокруг залил яростный белый, как от горящего магния, свет. Ощущение жара сразу же возросло, по коже Финчли покатились бисеринки пота.

К полночи необъяснимо раскрывшийся огненный ад затопил уже половину неба, мирно мерцавшие звезды одна за другой бесшумно взрывались. Свет был все тем же, ослепительно белым, а стг жары было трудно дышать. Финчли встал и пустился бежать, тщетно пытаясь найти либо тень, либо какую-нибудь лужу, — только теперь до него дошло, что вселенная сбрендила начисто.

— Нет! — закричал он в отчаянии. — Нет!