«Тигр» охотится ночью

Раненый уоррент лежал на земле. Подле него, пытаясь хоть чем-то помочь, суетились несколько солдат и два санинструктора. Парень был сплошь в крови, штаны напрочь разодраны. Два солдата держали его за руки. Один санинструктор, стоя на коленях у головы раненого, держал его за мочки ушей. Еще несколько солдат стояли в отдалении, настороженно оглядывая окрестности: обеспечивали таким образом прикрытие. На всякий случай.

– Ну что? Морфий ввели? – спросил капитан санинструктора.

– Нет, сэр, – хмуро отрапортовал тот. – Не дается…

– Ну, вот сейчас док вам поможет, – Роджерс кивнул на Наталью.

– Почему до сих пор не остановили кровь и не ввели лекарства?! – Наталья строго взглянула на санинструкторов.

– А вы попробуйте сами, док, – огрызнулся один из них.

– Не подходите, не подходите ко мне… Я хочу умереть… – беспрерывно шептал раненый. – Все равно мне теперь не жить…

– Прекратить истерику! – нарочито грубо прикрикнула на него Наталья, после чего присела рядом на корточки и склонилась над раной.

– Сейчас взбрыкнет, – обреченно вздохнул ближний санинструктор, – и вы, док, как пушинка улетите…

– Отставить разговоры! – резко оборвала Наталья болтуна.

К всеобщему удивлению, десантник действительно успокоился и теперь лежал неподвижно, лишь напряженно наблюдая за каждым движением доктора.

– Что же это вы, уоррент, не позволяете медикам оказать вам помощь? – перешла на нейтральный тон Наталья. – Совсем спятили? Это же форменный саботаж. Предательство, если хотите… Ведь ваше сопротивление врагам лишь на руку. Они же и хотят как можно больше наших солдат уничтожить, а вы им помогаете…

– Так чего ж зазря мучиться, док? – негромко ответил раненый, проглотив слюну и облизнув потрескавшиеся, пересохшие губы. – Все равно ведь мне конец. Не сегодня, так завтра…

– Какой еще конец? Опять что-то напридумывали? – В голосе женщины прозвучал упрек, смешанный с возмущением. – Вот если будете продолжать себя так вести, тогда точно конец наступит… – Она наклонилась ниже и приказала санинструктору: – Посветите мне! – После непродолжительной паузы мягко проговорила: – А я, кстати, ничего особо страшного и не вижу. Да, пах разворочен, но осколок, судя по всему, прошел по касательной, так что яички лишь слегка пострадали. Вы из-за этого переживаете? – Наталья бодро взглянула на парня. – Не беспокойтесь: в госпитале все ваше хозяйство пришьем на место, и оно срастется как миленькое! Если, конечно, ерундой не будете страдать да собственную психику надрывать.

– У него невеста в Массачусетсе, боится ей признаться, – поведал один из санинструкторов.

– Так, может, и признаваться-то ни в чем не придется, – улыбнулась Наталья. И, подмигнув раненому, спросила: – Ну так что: делаем уколы или продолжаем и дальше хныкать?

– Уговорили, док, – устало прикрыл тот глаза, – лечите…

– Принесите мне, чем можно руки обработать, – распорядилась Наталья, повернувшись к санинструктору, – я сама сделаю перевязку.

– Док, а правда, что у меня все заживет? – снова подал голос уоррент.

– Правда, – решительно заверила его женщина. И тотчас нахмурилась: – Если только заражения крови сейчас не получим из-за вашей глупой паники. Гэри, – обратилась она к помощнику, – срочно введите ему морфий.

– Есть, док.

– Свет опустите ниже. Вот так… – Аккуратно собрав ткани мошонки воедино, Наталья обернула их перевязочным материалом, наложила повязку и, отерев рукавом выступившую на лбу испарину, поднялась и распрямила затекшие плечи. – Всё. Теперь кладите его на носилки, – приказала она санинструкторам, – и несите в госпитальную палатку. Инъекции антибиотика – через каждые четыре часа, обезболивающего – через шесть. Заполните бирку, и завтра – первым рейсом в эвакуацию! Да, и давайте ему пить как можно чаще.

– Смотрите-ка, он улыбается! – удивленно воскликнул Ломбертс. – А ведь только что выл белугой!

– Так, может, Боб, ты теперь и в Массачусетс не поедешь, а? – подмигнул раненому Роджерс. – С доком останешься? Тем более она все твои причиндалы уже видела. Да и врач к тому же, всё надежнее…

– Я подумаю, сэр, – в тон ему ответил тот.

– Погибшие перенесены? – слабо улыбнувшись в ответ на разговор мужчин, осведомилась Наталья у Ломбертса.

– Так точно, док.

– Идемте, я посмотрю.

Дождь лил все обильнее и пуще. Меж двух деревьев возвышался штабель из мертвых тел: в пять рядов высотой, в каждом ряду по десять трупов. От такого числа погибших у Натальи больно защемило сердце. Нет, привыкнуть к смерти невозможно, сколько с ней ни сталкивайся!..

Гэри машинально поправил концы брезента, прикрывавшего «штабель» от дождя.

– Нормально, – вздохнула Наталья. – Завтра их заберут.

– Вы промокли и замерзли, док, – вынырнул из дождевой завесы Роджерс. – Думаю, до утра погода не изменится. Приглашаю вас в мою палатку. У меня есть горячий шоколад.

– Благодарю.

Кап-кап-кап… Звук монотонно капающей жидкости перебивал шум дождя за тонкими стенками палатки.

– Это кровь. – Наталья взяла из рук Роджерса стаканчик с горячим шоколадом и присела на складной стул, обтянутый брезентом.

– Да, – кивнул он.