Тиберий Гракх

– Ты забыл дорогу к нашему дому, Октавий. Мать несколько раз спрашивала, почему ты не заходишь, а я не мог объяснить.

– Я очень занят, – тихо сказал Октавий, глядя в сторону.

– Дела делами, а старых друзей забывать нельзя. Да и дело у нас общее.

– Это так… – неопределенно вымолвил Октавий.

– Встретимся вечером на коллегии трибунов, а там – зайдем, разопьем у меня амфору фалернского и потолкуем немного.

Октавий ответил:

– Там будет видно… – и отошел.

Окруженный друзьями, Тиберий возвращался домой. На душе было легко и радостно. Собрание, на которое его враги возлагали такие надежды, было их поражением. Фульвий Флакк толкнул Тиберия локтем:

– Смотри!

Тиберий повернул голову и прочел на стене храма надпись углем: «Не робей, Тиберий, мы – за тебя».

В это же время другой улицей, в группе сенаторов, шел Октавий. Все подавленно молчали. Первым заговорил Октавий – быстро, дрожащим голосом:

– Я не могу: он – мой друг со школьной скамьи!..

Сципион Пазика повернул свое изрытое оспой страшное лицо:

– А слово, слово квирита, которое ты дал?.. Подумай об этом, Октавий! Мои друзья помогли тебе стать трибуном. А я тоже дал тебе слово…

Назика намекал на свое обещание – выдать за Октавия свою дочь и дать за ней приданое в 200 тысяч сестерциев.

Октавий осекся и замолчал. У дома Назики он сказал с дрожью в голосе:

– Пусть будет по-вашему!

Принятие закона

На заседании коллегии народных трибунов выяснилось, что противником аграрного закона является один Октавий.

Но каждый народный трибун пользовался правом вето.

Тиберий сделал все, чтобы убедить Октавия. Зная, что он владелец больших участков общественной земли, Тиберий предложил возместить его потери из собственных средств. Однако Октавий отказался наотрез.

Первое народное собрание, созванное для голосования аграрного закона, было сорвано: кто-то похитил урны, куда во время голосования бросали камешки. Друзья Тиберия требовали, чтобы он прибег к силе: окружил сенат и добился наказания тех, кто препятствует изъявлению народной воли. Фульвий Флакк, однако, убедил Тиберия отказаться от этого намерения.

На следующий день Тиберий через ликторов оповестил о новом собрании. Оно созывалось вне городских стен, на Марсовом поле.

На рассвете избиратели, распределенные по трибам, стояли перед дощатым забором с проходами в виде калиток. Это сооружение напоминало загон для скота и носило название «овчарня». Перед забором находилась трибуна для консулов и народных трибунов, руководивших голосованием.

– Прочти текст закона! – сказал Тиберий глашатаю.

Глашатай со свитком вышел вперед.

– Вето! – крикнул Октавий.

Глашатай опустил свиток. В толпе раздались крики: «Долой!», «Стащите Октавия!», «Читай закон!».

Тиберий сделал рукой знак, и наступила тишина. Подойдя к Октавию, Тиберий ласково взял его за руку.

– Друг! Не упорствуй в своем опрометчивом решении. Уступи народу. Он стоит перед тобой и ждет справедливости… Посмотри на лица этих людей. Разве ты не узнаешь тех, кто вместе с нами сражался в Карфагене? Разве эти люди не достойны получить тридцать югеров земли в награду за лишения и пролитую кровь?..

Октавий молчал. Тогда Тиберий сделал резкое движение, повернулся к народу.

– Народный трибун, – произнес он, – слуга и защитник народа и потому – лицо священное и неприкосновенное. Если же он идет против народа, мешает ему голосовать, он сам отрешает себя от должности. Ставлю на голосование предложение о лишении Октавия власти народного трибуна!

Одновременно голосовали семнадцать триб. Избиратели один за другим проходили по мосткам через проходы в дощатой стене и бросали камешки в урны.

Когда были объявлены результаты голосования, оказалось, что все семнадцать триб высказались за смещение Октавия. Тиберий приостановил голосование. Он еще раз подошел к Октавию.

– Подумай, Октавий! – сказал он. – Не навлекай на себя бесчестья, а на меня – обвинений в своеволии. Мы были с тобой друзья. Как друг прошу тебя: уступи! Я еще раз обещаю возместить тебе все потери…

Глаза Октавия наполнились слезами. Он молчал. Потом вскинул голову, казалось, готовый уступить просьбе. Но взгляд его встретился со взглядом Назики, стоявшего в толпе сенаторов у самой трибуны. Прочитав в его глазах угрозу, Октавий опустил голову и сказал:

– Поступай, Тиберий, как тебе угодно…

Восемнадцатая триба решила исход голосования: Октавий стал частным человеком. Тиберий дал знак, чтобы его удалили с трибуны.

Услышал он протестующие голоса сенаторов:

– Это неслыханно! Гракх нарушил законы! – но их выкрики потонули в рукоплесканиях толпы.

На этом собрании взамен Октавия народным трибуном выбрали Авла Меммия, утвердили аграрный закон и избрали комиссию для его проведения. В комиссию вошли Тиберий и Гай Гракх, а также Аппий Клавдий.

Вернувшись домой, Тиберий обнаружил на полу смятый лист папируса. На нем было написано: «Ты надругался над священной должностью народного трибуна и будешь наказан за это».

Пергам

По извилистой улице, вымощенной трахитовыми плитами, опираясь на посох, шел человек в серой хламиде. Его седые длинные волосы ниспадали на плечи.