Тяжелый путь к сердцу через желудок

— Вы! — рвутся в бой коллеги.

— Не хотите — не верьте! — уходит от дальнейшего спора Алла Викториновна и застывает над своими пробирками: вот уже несколько десятилетий она преподает биохимию в фармацевтическом колледже провинциального города.

Известно, что Алла Викториновна, в отличие от своих сверстниц, не рвется на заслуженный отдых. Поэтому на работе она пропадает круглосуточно, к вящему неудовольствию ближайших родственников.

— Мама, — ругается старшая дочь, — ну сколько можно работать?! Сорвешься! Сиди уже дома, нянчись с внучкой.

— Мама! — вторит ей сестра. — Ты ведь уже бабушка. А внучка тебя не видит. Ты все время с чужими детьми.

— Какие же это дети?! — оправдывается Алла Викториновна. — Это не дети. Это взрослые люди.

— Тем более! — негодует младшая дочь. — Ты тратишь время и расходуешь свои силы на взрослых абсолютно посторонних людей.

— Это не посторонние люди! — сопротивляется Алла Викториновна. — Это мои студенты.

— Мама! — в один голос кричат сестры. — У тебя вечно студенты. И у тебя вечно на нас нет времени. А потом ты обижаешься!

— Ничего я не обижаюсь, — все-таки обижается Алла Викториновна и застывает в трагическом недоумении над кастрюлей с борщом. — А где борщ? Это что, все?

— А что ты хотела?! Ты бы еще под утро домой пришла. Хорошо устроилась. Целый день — студенты! Целый день — программы. Целый день — компьютер. Лишь бы домой не идти. Внучка скоро узнавать тебя перестанет.

— А зачем ты ее назвала Аглая? — задает не в тему вопрос Алла Викториновна.

— А как мне, по-твоему, надо было ее назвать? — орет младшая дочь.

— Ну, хотя бы Аполлинария…

— Чем Аполлинария лучше Аглаи? — вступается за племянницу тетка.

— Да! Чем? — вторит ей сестра.

— Да ничем. Аглая тоже хорошо. Нормально, когда Аглая. Необычно даже…

Дочери захлебываются собственной слюной, но ссоры не получается до тех пор, пока не появляется сама Аглая.

— Баба, — говорит она громко. — Ты сегодня зубы в стакан будешь класть?

— Не скажу, — заявляет Алла Викториновна и выскребывает из кастрюли остатки борща.

— Почему? — искренно недоумевает вну-чка.

— Потому что ты меня зовешь «баба»!

— А как надо?

— Ну… — закатывает глаза Алла Викториновна. — Зови меня Алла!

— Пугачева? — уточняет девочка.

— Почему Пугачева? — удивляется Алла Викториновна. — Как моя фамилия?

— Как ее фамилия? — обращается Аглая к матери.

— Реплянко, — подсказывает та.

— Реплянко? — переспрашивает девочка.

— Реплянко, — признается Алла Викториновна и садится ужинать остатками борща.

Ест она красиво и медленно, умудряясь сохранить не только помаду на губах, но и величественное выражение лица. Непременно — кусочек черного хлеба, некрепкий чай и в конце что-нибудь сладенькое. Чаще — варенье, реже — чудом сохранившаяся в доме конфета.

В доме Реплянко кондитерские изделия любого вида были огромной редкостью. Некоторые даже злословили о том, что видели саму Аллу Викториновну, тащившую с рынка тяжеленные сумки, из которых торчали, стыдно сказать, бычьи хвосты. «Это надо же! — восклицали они. — Приличные люди, а чем питаются!»

«Нормально мы питаемся!» — торопилась успокоить их Алла Викториновна и всегда из гостей несла домой, что получится: кусок торта, бутерброд с икрой, горсть конфет. В общем — что дадут хозяева, давно подозревающие, каково истинное положение дел в семье Реплянко.

Если в руках бабки вдруг неожиданно оказывалась конфетка, внучка делала страшные глаза и, не отрываясь, смотрела на ее движущийся рот.

— Это ты конфету ешь? — не верила своим глазам Аглая, видя, с каким удовольствием Алла Викториновна откусывает от маленькой конфетки маленький кусочек, а потом долго держит его во рту, смакуя.

— Конфету, — мычит с набитым ртом Алла Викториновна.

— А не делишься чего? — возмущается внучка.

— А ты ела сегодня конфету? — интересуется Алла Викториновна и торопится откусить кусочек побольше.

— Ела, — честно признается Аглая.

— А я — нет, — изрекает Алла Викториновна и заталкивает остаток конфеты в рот.

— Ну ты даешь, мам, — презрительно тянет младшая и переглядывается с сестрой.

— От каждого — по способностям, каждому — по потребностям, — напоминает хорошо известный лозунг Алла Викториновна, а потом спешно добавляет: — В коммунизме! А у нас, девочки, капиталистическое общество. Так что извиняйте: кто как работает, тот так и ест.

— Можно подумать, мы не работаем, — язвит старшая дочь.

— Работаете, — соглашается Алла Викториновна. — Но не за сладкое же?!

— А ты что, баба, за сладкое? — догадывается Аглая.

— Нет, — отрицает Алла Викториновна. — За вознаграждение.

— Это за какое такое вознаграждение?! — выстраиваются во фрунт дочери и внучка. — За конфетку?!

— Нет, — стоит на своем Алла Викториновна. — Вы, может, и за конфетку. А я — за вознаграждение.

— Какая разница? — гневается младшая дочь.

— Большая, — строго говорит Алла Викториновна. — За конфетку работают собачки в цирке. А дрессировщик — за вознаграждение.

— Ну и каких собачек ты сегодня дрессировала?

— Каких собачек? — открывает рот Алла Викториновна. — Сегодня сплошные лабораторные.