Тяжелые дни

            «Таким образом, из изложенного явствует, что выраженное Его Императорским Высочеством и всецело разделяемое Советом Министров пожелание об установлении непосредственной живой связи между Верховным Главнокомандующим и высшим гражданским управлением Империею осталось неосуществленным. Принятые, вследствие возникшей по этому общему вопросу переписки, {14} меры ограничились созданием исполнительного при Начальнике Штаба органа по гражданским делам».

            Заканчивая на этом выписки из справки, необходимо в заключение, для понимания положения Совета Министров в обстановка «Тяжелых Дней», остановиться еще на одном обстоятельстве, отзывавшемся на авторитете правительства и на обострении внутренних отношений.

            Государственная Дума, наблюдая невероятную тыловую разруху в дни Июльского и Августовского отступления наших Армии, расстройство сообщений, беспримерные страдания насильственно выдворяемого и превращаемого в беженцев гражданского населения, гибель сотен людей и достояния тысяч вследствие нераспорядитель­ности и непредусмотрительности местных властей, произвол и пу­таницу в действиях многочисленных начальств и вообще ряд тревожных фактов, заставлявших опасаться возникновения внутренних осложнений, — не могла, в виду категорического смысла постановлений Положения об управлении войск в военное время, привлечь к подобным случаям — в порядке использования права вопросов и запросов — внимание Верховного Главнокомандующего, на всецело подчиненной коему территории театра военных действий (ст. 8 Положения) все эти явления происходили. При таких условиях, не считая возможным оставаться как бы безучастной к событиям, грозившим интересам общегосударственным, Государ­ственная Дума обращала соответственные вопросы и запросы как в комиссиях, так и в общих собраниях к Председателю Совета Министров и к Главным Начальникам отдельных ведомств. С своей стороны, лица эти, фактически не обладая распорядительною властью на территории, подведомственной военному на­чальству, и не имея даже непосредственных сведений о происходящем, о целях и существе проводимых на этой территории мероприятий и пр. не могли давать исчерпывающих объяснений и прини­мать обязательств об устранении замеченных у фронтовых учреждений пробелов или злоупотреблений.

Между тем, запросы в Государственной Думе заслушивались и одобрялись, причем произносились соответствующие обличительные или негодующие речи. Последние расходились по всей стране и заграницу и воспри­нимались массою, не разбиравшеюся в своеобразии положения Совета Министров, в качестве показателя неспособности, бездеятельности, чуть ли не злонамеренности Правительства. На почве таких вопросов и запросов обострялись отношения между правитель­ственною властью и законодательным учреждением и углублялся кризис, назревавший внутри.

            Будущий беспристрастный историк разберется во всем сцеплении вольных или невольных ошибок, явлений, пробелов, неудач, действий, скрытых намерений, движущих побуждений, — и воздаст коемуждо по делом его.

Арк. Яхонтов

Франция.

9 Февраля 1926 года.

{15}

ЗАСЕДАНИЕ 16 ИЮЛЯ 1915 ГОДА.

            «Считаю своим гражданским и служебным долгом заявить Совету Министров, что отечество в опасности».

            Так, в заседании Совета Министров 16 Июля 1915 года, приступил генерал Поливанов к своему очередному докладу о положении на фронте.       В голосе его чувствовалось что-то повышенно-резкое. Присущая ему некоторая театральность речи и обычно заметное стремление влиять на слушателя образ­ностью выражений стушевывались на этот раз потрясающим значением произнесенных слов.

            Воцарилось томительное молчание. Наступившая тишина казалась невыноси­мой, бесконечной. А между тем ни для кого не была тайною та чрезвычайно тя­желая, почти беспросветная обстановка, в которой очутилась наша армия под упорным давлением немцев. За последнее время в Совете Министров неоднократно, с возраставшею тревогою, говорили о грозном обороте военных событий. Но с такою яркостью обрисовки надвинувшейся беды до сих пор никто не выступал перед правительством. Из Ставки шли запоздалые сухие официальные сообщения, поддерживались надежды на не сегодня-завтра возобновляющееся наступление.

Ни Верховный Главнокомандующий, ни Начальник его Штаба не находили нужным освещать перед Советом Министров истинное положение, заблаговременно предупредить о надвигающейся катастрофе. Поэтому заявление Военного Министра и показалось чуть ли но взрывом бомбы.

            Когда прошла первая минута, когда охватившее всех нервное напряжение немного ослабло. Председатель Совета Министров И. Л. Горемыкин обратился к А. А. Поливанову с просьбою объяснить, на чем он строит столь мрач­ное заключение.