Тяжелые дни

            «Наши усилия вразумить Ставку — сказал кн. Н. Б. Щербатов — остаются тщетными. Все доступные нам способы борьбы с предвзятыми тенденциями исчерпаны. Мы все вместе и каждый в отдельности неоднократно и говорили, и писали, и просили, и жаловались. Но всесильный Янушкевич считает для него необязательными общегосударственные соображения. В его планы входит поддерживать в армии предубеждение против всех вообще евреев и выставлять их, как виновников неудач на фронте.

            Такая поли­тика приносит свои плоды и в армии растут погромные настроения. Не хо­чется этого говорить, но мы здесь в своей среде и я не скрою подозрения, что для Янушкевича евреи едва ли не являются одним из тех алиби, о которых прошлый раз упоминал А. В. Кривошеин. Как бы ни было, мы, видимо, лишены возможности побороть зло в корне и нам остается искать способы уменьшить его пагубное влияние на государственные интересы и на внутреннюю политику правительства. Впрочем, если бы даже Ставка отдала распоряжение прекратить расправы над евреями, зло уже успело настолько проникнуть вглубь, что все равно не обойтись без сильнодействующих лекарств. Сейчас положение таково.         Сотни тысяч евреев всех полов, возрастов и состояний продвинуты и продолжают продвигаться на восток от территории те­атра войны. Распределение всей этой массы в границах черты оседлости не только трудно, но прямо невозможно. Местные губернаторы доносят, что все заполнено свыше пределов вместимости и что, если дальнейшее вселение не будет немедленно прекращено, они но отвечают за безопасность новых поселенцев в виду возбужденного состояния умов и погромной агитации, особенно со стороны возвращающихся с фронта солдат. Не только бытовые, но и экономические, и санитарные соображения требуют разрежения населения.

Все это приводит нас к необходимости хотя бы временно разрешить водворение эвакуируемых принудительно евреев вне черты оседлости. Должен сказать, что уже и теперь эта запретная линия во многих случаях нарушается.

Вос­питанники средних и высших учебных заведений, перевезенных из занятых неприятелем районов, евреи-солдаты-георгиевские-кавалеры и раненые и т. п. элементы рассасываются повсюду. Неизбежны и полицейские поблажки за плату. Но во многих случаях нарушения закона допускаются сознательно самим Министерством, так как закон был написан для мирных условий, а мы живем в условиях катастрофы и приходится приспособляться к неожиданным требованиям времени. Однако отдельные изъятия не могут по­мочь беде и сколько-нибудь заметно смягчить кризис. Факт остается фактом. Ссылаясь на него, руководители русского еврейства настойчиво домога­ются общих мероприятий и легальных оснований для облегчения положения их соотечественников.

В пылу беседы мне прямо говорилось, чти среди {44} еврейской массы неудержимо растет революционное настроение, что люди доведены до последней степени отчаяния, что с каждым днем становится все труднее бороться со стремлениями к активной самозащите, что возможны крупные беспорядки и т. д. Мне указывалось, что за границею тоже начинают терять терпение и что может получиться такая обстановка, в которой Россия не найдет ни копейки кредита. Иными словами — пожелания принимают почти ультима­тивный тон: если вы хотите иметь деньги на ведение войны, то... Пожелания же эти сводятся к изданию правительством такого акта, который, внося облегчение в положении еврейских беженцев, служил бы реабилитацией для за­клеймённой слухами о предательстве еврейской массы. Не сомневаюсь, что я встречу со стороны Министра Финансов полную поддержку моему предложе­нию, не откладывая издать правительственное распоряжение о временной приостановке действия правил о черте оседлости, т. е. оформить то, что фактически от­части уже делается. Решаясь на такой шаг, мы должны использовать его и в политическом отношении: надо позвать еврейских вожаков и предъявить им требование — мы идем вам на встречу, а вы извольте употребить ваше влияние для успокоения массы и тогда можно будет поговорить с вами и о дальнейшем. Но нам надо спешить, чтобы не оказаться позади событий. Иначе значение жеста пропадет и мы не сможем извлечь из него все выгоды. С практической точки зрения возникает только одно сомнение, какой объем следует дать намеченной мере, т. в. допускать водворение евреев лишь в городах вне черты оседлости или же и в сельских местностях. Я высказался бы за первую комбинацию. Полиция вообще настолько ослаблена, что дай Бог справиться с одними городами, в деревне же сейчас надзора фактически не­возможно поддерживать».

 

Кн. В. Н. Шаховской: