Тяжелые дни

Распоряжаются все, начиная от любого предприимчивого пра­порщика. В возникающих спорах и столкновениях высшие военные началь­ства становятся на сторону своих, но за всякий беспорядок отвечать должны чины Министерства Внутренних Дел. Среди последних все сильнее про­является стремление или перевестись во внутренние губернии, или же просто уйти в отставку. Получается в итоге полное расстройство местной службы. Это явление надо во что бы то ни стало остановить, иначе скоро правительство окажется без аппарата на местах.      Но Министр Внутренних Дел ничего не может сделать. И юридически — на основании положения о полевом управлении —, и фактически у него нет реальной власти на территории театра войны. Эти подробности, конечно, неизвестны массе населения, да и самим деспотическим прапорщикам. В их глазах во всем и во вся виновато ведомство Внутренних дел. В конце концов я, в качестве Министра, становлюсь всеобщим козлом отпущения, тем злосчастным Макаром, на которого все шишки сыплются. Лично-то мне это все равно, но, ведь, страдает авторитет правительственной власти. В толпе ширятся толки о бездеятельности, неспо­собности Совета Министров, подогреваемые беззастенчивою печатью и некоторыми общественными кругами. К каким это может привести последствиям при общем возбуждении умов — едва ли нужно говорить. Если подобные толки служат громоотводом для одних и способом достижения политических целей для других, то для государственного правопорядка они представляют серьезную угрозу.

            Вот, в ближайшие дни соберется Дума. Я знаю из верных источников, что нас хотят забросать запросами по местным делам. Что же я буду отвечать? Ведь, я ни в чем, касающемся подчиненных во­енному командованию территорий, точно и исчерпывающе не осведомлен. Да и как я могу давать объяснения о действиях и распоряжениях, которые  прини­маются и проводятся без моего ведома. Как я могу отвечать за политику Став­ки, принципы и цели которой вырабатываются без моего участия, о которых меня не осведомляют и которые осуществляются вне моего контроля. Насто­ятельно прошу Совет Министров возможно скорее принять меры к установ­лению постоянного живого контакта с верховным главнокомандованием. Я докладывал об этом и Великому Князю, и Государю и встретил с их сто­роны полное сочувствие.»

А. В. Кривошеин:

            «Слова Министра Внутренних Дел дополняют то, что нам пришлось сегодня услышать от Военного Ми­нистра о состоянии умов в Ставке. Картина вырисовывается такая, что жутко становится за будущее. На фронте бьют нас немцы, а в тылу добивают прапорщики. Над Россией нависает какая то безысходная трагедия. Пока во­енное реформаторство распространялось на одну Галицию — один вопрос.

            Сейчас неприятель захватил почти третью часть Европейской России. Казалось бы, наступил момент для пересмотра гражданских полномочий военных вла­стей. С многовластием надо решительно покончить, иначе мы зайдем в такие дебри, из которых выхода не будет. Наша обязанность все это разъяснить Государю.»

            Кн. Н. Б. Щербатов дополнил свой предшествующий доклад указанием на тяжелое положение, которое после объявления войны получилось в Архангельске. Город этот был включен в состав территорий театра {20} военных действий с подчинением его командующему войсками в Петрограде. Будучи таким образом изъят из ведения гражданского начальства и министерств, Архангельск остался в конце концов без всякого начальства, ибо петроградский военный округ не обладал ни необходимыми органами, ни знанием местных нужд и условий и не имел ни времени, ни возможности зани­маться делами за сотни верст отдаленного города. В итоге упущено много драгоценных месяцев для развитая Архангельского порта, столь нужного нам в качестве единственного окна в Европу.

А. А. Хвостов:

            «А что творится с эвакуацией очищаемых нами местностей? Ни плана, ни согласованности действий. Все делается случайно, наспех, бессистемно. Сплошь и рядом учреждения получают приказ об отъезде чуть ли не за несколько часов до очищения города войсками. Были случаи выезда суда с арьергардом. Архивы, имущество бросаются на произвол судьбы. Места водворения эвакуируемых учреждений предуказываются военною властью без сношений с заинтересован­ными ведомствами даже в отношении губерний, вне театра войны находящихся и, следовательно, Ставке не подчиненных. Губернаторы узнают об избрании их района для данного учреждения лишь в момент прибытия поездов с чиновниками и грузами. Ни помещений, ни продовольствия не заготовлено. Прибывшие испытывают всевозможные лишения. Приходится рассовывать кое как и куда попало. Население ропщет от неожиданных стеснений. Надо было бы обратить внимание Ставки на создающееся положение и потребовать упорядо­чения эвакуации с участием гражданских ведомств.