Тяготы домохозяйства

Ольга Прокофьевна открыла шампанское, которое было куплено в честь её увольнения, и разлила по бокалам. Затем она достала из чемодана аккордеон и, сев в тёмный угол, заиграла что-то из французской классики.

Увольнение было снова перенесено на завтра.

* * *

- Вот это да. Я никогда ещё так не высыпалась, - потянулась Катя в кровати. - Похоже, что перестановка дома и правда была отличной идеей. Я чувствую себя очень хорошо. А ты? - спросила она у мужа, который собирался на пробежку.

– Да, согласен, я спал как убитый.

– Знаешь, я думаю, что нам стоит её оставить, - сказала Катя.

– Возможно, ты права. Но я бы заключил с ней официальный договор. Укажем в нём все наши требования и обязанности сторон - на всякий случай.

С этими словами Паша покинул спальню и спустился вниз, где его ждал небольшой сюрприз в виде сына, который был одет по-спортивному.

– Куда-то собрался? - спросил Паша у Платона.

– Да, - ответила за мальчика Набекрень. - Я тут подумала, что Платон совсем не занимается спортом. Мальчик слаб и неповоротлив - и это при таком-то спортивном отце!

Паша как-то резко изменился в лице: сначала покраснел, затем позеленел, а потом сказал:

– Знаете, ему лучше начать с зарядки. Боюсь, что он за мной просто не успеет, да и дистанции немаленькие. Я же не первый год бегаю, маршрут постоянно увеличивается. Когда он выдохнется, мне придётся вести его домой, а я должен пробежать весь круг.

– Ничего страшного, - махнула рукой Набекрень. - Я побегу с вами, а как только Платоша устанет, я его заберу домой.

– Но…

– Какие могут быть возражения? Вы же - настоящий пример! Гордость сына! Вы его ориентир! - сыпала похвалами Набекрень, и Паша был вынужден согласиться, тем более, что сын выглядел заинтересованным.

Все трое вышли на улицу, где ещё горели ночные фонари. Возле дома стояла машина такси, которая кого-то ждала. Паша почему-то посмотрел на неё с грустью, затем издал что-то вроде всхлипа и побежал. Сзади за ним бежал сын, а замыкала колонну Ольга Прокофьевна, которая проводила таксиста таким злобным взглядом, что тот сорвался с места с пробуксовкой и по дороге снёс соседский мусорный бак.

Через пять минут был сделан первый привал.

– Ну вы что, Павел, я только-только набрала скорость! - запротестовала Набекрень.

– Я… я… - задыхался мужчина, уперев руки в колени, - я за сына переживаю, он же… он… на ногах еле стоит, не успевает за мной! - обливался потом заботливый «спортсмен».

Платон выглядел озадаченным, он чувствовал себя прекрасно, но с отцом спорить не стал.

– Не переживайте, можете уходить в отрыв, мы вас не будем задерживать, - сказала Набекрень, которая в эту минуту делала разминку и выполняла бег с высоким подниманием бедра на месте.

Тронулись. Паша бежал, прихрамывая, словно больная лошадь, пахло от него примерно так же. Платон держал дистанцию и выглядел пусть и подуставшим, но не сдавался. Набекрень перешла с бега на быстрый шаг и периодически зевала, причём так сильно, что люди в проезжающих мимо автобусах вместе с водителем хором повторяли за ней.

Ещё через пять минут Платон с отцом поменялись лидерством, через три минуты Пашу уже скрывала могучая спина Ольги Прокофьевны. А спустя сто метров запланированный круг превратился в отрезок.

– Думаю, на сегодня хватит, - простонал Паша, завалившись на скамейку и еле сдерживая рвотные позывы. - Первый раз лучше не перегружаться, а то всё желание бегать пропадёт, если уже не пропало.

Он посмотрел с надеждой на сына, но тот лишь помотал головой.

Назад шли пешком. Набекрень обсуждала с Платоном Жюля Верна и домашнее задание по математике, которое мальчик не понял, а Паша плёлся сзади и разговаривал по телефону, объясняя кому-то, что утреннее совещание придётся перенести на вечер.

* * *

За завтраком Катя попросила Ольгу Прокофьевну сопровождать её сегодня на встрече с поставщиками, на что та охотно согласилась, лишь попросив разрешение взять с собой крючок для вязания и несколько клубков.

Семейство разъехалось по своим делам.

Офис Кати находился на двадцать первом этаже бизнес-центра, его окна выходили на центральный проспект. Набекрень мыла стёкла со стороны проспекта в тот момент, когда Катя пригласила совет директоров и поставщика к себе в кабинет, чтобы сдвинуть с места то, что не сдвигалось уже несколько месяцев.

Завидев тучную женщину, спокойно разгуливающую с вёдрами по карнизу, мужчины запаниковали, но Катя попросила их не обращать внимания и спокойно говорить о делах, а сама подала Ольге Прокофьевне кружку кофе, которую та выпила снаружи, спокойно покуривая при этом и наслаждаясь видами города.

Начались переговоры. Юристы Кати давили на юристов поставщика, который пропустил все сроки.

В кабинете поднимался шум, внутри людских черепов поднималось давление, Ольга Прокофьевна снаружи подняла ручку закрытого окна и вошла внутрь. Наступила тишина. Её нарушил поставщик. Он начал затяжную философскую речь, которую никто не должен был прерывать.

Набекрень в это время встала рядом со своей начальницей, достала крючок и начала вязать.