The Worlds I See

Обмен неопубликованными работами был нестандартным шагом, но телефонный звонок, который я получил сразу после этого, подтвердил, что он был правильным. Он поступил от Джона Маркоффа, технологического репортера The New York Times, когда я все еще находился на заднем сиденье своего Uber, направлявшегося в Стэнфорд. Я давно питал симпатию к Джону, поскольку он был одним из немногих представителей СМИ, кто оценил важность ImageNet на ранних этапах ее развития, освещая ее в Times несколькими годами ранее. Тем не менее, импровизированный звонок был необычным.

"Джон? Привет! Как дела?"

"Хорошо, хорошо. Угадайте, кто был в аудитории IBM сегодня утром?"

Ха. Мне и в голову не приходило, что здесь может присутствовать журналист. Я почувствовал, что происходит что-то странное.

"Этот ваш алгоритм - тот, который генерирует предложения для описания изображений, - вы сказали, что он еще не опубликован, верно?"

"Именно так. Но мы представим его официально на выставке NeurIPS в декабре".

"Приятно слышать", - уклончиво ответил Джон, прежде чем перейти к делу. "Послушайте, я хотел сообщить вам, что у меня в руках есть материал - разумеется, под эмбарго - о другой исследовательской группе. Я не могу сказать, кто это, но они утверждают, что создали первый алгоритм, который... ну, - он неловко рассмеялся, - "генерирует предложения, описывающие изображения".

Что?

Это не имело смысла. Мы с Андреем даже не подозревали, что кто-то еще работает над этой проблемой. Но Джон оказался прав. Всего через несколько дней в "Таймс" появилась его статья, озаглавленная "Исследователи объявили о достижении в области программного обеспечения для распознавания изображений". Он написал: "Две группы ученых, работая независимо друг от друга, создали программное обеспечение для искусственного интеллекта, способное распознавать и описывать содержание фотографий и видео с гораздо большей точностью, чем когда-либо прежде".

В академическом соперничестве нет ничего нового, и конкуренция между исследователями всегда была частью магии, которая делает наш мир такой плодородной почвой для инноваций. Тем не менее было странно, что меня это застало врасплох. Исследовательский мир известен своей открытостью, иногда до предела; если не считать права хвастаться тем, что открыл что-то первым, к нашей работе обычно не относятся как к интеллектуальной собственности, не говоря уже о чем-то конфиденциальном, вроде коммерческой тайны. Она предназначена для того, чтобы ею делились со всем миром, включая наших самых яростных соперников, и нередко еще до публикации результатов мы имеем хотя бы некоторое представление о том, кто над чем работает. Затем я углубился в чтение, и все стало ясно.

Уже много лет я и мои коллеги закатываем глаза на то, как пресса склонна преувеличивать достижения ИИ. Но однажды газетная статья заставила меня понять, насколько быстро меняется мир. Нашим соперником была не какая-то таинственная группа исследователей из другого университета. Это была компания Google.

 

Глава 10. Обманчивая простота

 

Я почувствовала, как вибрирует мой телефон, когда зазвучала музыка. Это было летним днем 2013 года, и мы с Сильвио присутствовали на бат-мицве дочери друга. Это был подходящий момент, чтобы нас прервали, поскольку торжественность церемонии только что уступила место атмосфере вечеринки на приеме. Я жестом показала, что мне нужно ответить на звонок - отговорка, которую Сильвио наверняка счел удобной, учитывая мое нежелание танцевать на публике, - и выскочила на улицу.

"Привет, папа, как дела?"

Его тон ответил на мой вопрос раньше, чем его слова.

"Я думаю, у вашей мамы жар. Ей трудно дышать, и она говорит, что у нее болит грудь. Где вы? Что мне делать?"

Я резко вдохнул, и сердце мое упало. К этому моменту я никогда не смогу привыкнуть, каким бы привычным он ни стал. Ну вот, опять, - подумала я. Опять.