The Мечты. Минор для мажора

- Региональный канал и политиканство? Шутить изволите? – в тон ему хохотнул Димон. – Во-первых, кто из топовых чуваков к вам в студию придет? А во-вторых, кто это будет смотреть на региональном канале? Вы же сразу по миру пойдете. Нет уж, начинать надо с другого, а потом уже, если получится, то дозированно... и то подумать, надо ли при условии, что канал по-прежнему региональный. Вот если его в вещание по стране вывести...

- Ярославцев в своем репертуаре, - Богдан допил кофе и немного помолчал, обдумывая промелькнувшую мысль.

- При должных амбициях плох тот солдат, который не мечтает стать генералом... если, конечно, это не Моджеевский, которому ничего доказывать не надо, - добавил ему информации к размышлению Димон.

- А если это Ярославцев? – подхватил эстафету Богдан.

- А Ярославцев если не найдет, в какую дверь войти, чтобы своего добиться, стену лбом расшибет, - парировал тот.

- Стену «Центрального»?

- Там уже целых стен нету, - Димон откинул челку и ткнул пальцем: - Видишь тут кучу шишек?

- Ладно, ладно. Я понял, - снова рассмеялся Богдан. – Видимо, своим стенобитным лбом ты их и испугал, что они тянут с контрактом. Так?

- Ну практически, - фыркнул Ярославцев. – Там генеральный ревнивец редкостный. Решил, что я к жене его клеюсь. А мне нахрена, если у меня уже одна дома сидит?

- Давно сидит?

Ярославцев на мгновение завис, внимательно глядя на Богдана, и будто бы не знал, что ответить. Потом взгляд его разъяснился, и по лицу медленно расползлась улыбка. И так же медленно, растягивая слова, он проговорил:

- Да уж четыре года. У нас мальчишке два с половиной почти.

- О как! – присвистнул Моджеевский. – Ну, молодец! Так ты к Надежде Михайловне надолго?

- Не знаю, как получится. Сам понимаешь, я человек подневольный, семейный. Жена в столице осталась с малым... Андреем, кстати, назвали. Отакой бутуз!

- Ну вот пока жена в столице… Сегодня у меня встреча, отменить не смогу. А завтра давай поужинаем. Что скажешь?

- Да я же всегда только «за», ты ж знаешь, - искренно обрадовался Ярославцев. – Ты-то сам как? Отпускают? Или некому не пускать?

- Отпускают.

Дмитрий Ярославцев, и правда, мог стать решением многих проблем, мешавшихся на пути Богдана в связи с покупкой телеканала. Но Богдан не был бы Моджеевским, если бы принимал решения скоропалительно и безосновательно. После ухода Димы он дал задание своим эйчарам собрать на Ярославцева досье, отведя им на это сутки. А просмотрев представленные ему документы, сделал Диме предложение, от которого тот не стал отказываться.

Он не мог от него отказаться, поскольку это дало отличный шанс громко хлопнуть дверью перед носом руководства Центрального, не дожидаясь грядущего «изгнания» – предложение Моджеевского было более чем щедрым в его текущих условиях.

Еще через месяц, в октябре, Ярославцев перевез свое немногочисленное семейство, состоявшее из жены и сына, к морю, чем несказанно обрадовал бабу Надю. После чего вступил в должность и был громко представлен на вечеринке, посвященной его персоне. Супруга Ярославцева к карьерным изменениям Димы отнеслась стоически. И несмотря на то, что вовсе не горела желанием возвращаться в Солнечногорск, в котором родилась и выросла, все же вынуждена была поддержать мужа.

Вот только того, что Богдан Моджеевский не в курсе, чья она теперь жена, Юлька и сама не подозревала, отправляясь на то достославное мероприятие. Собственно, Бодя и не дал ей этого понять до тех пор, пока не прозвучало роковое и коронное Димкино: «Сюрприз!»

В жизни случалось всякое, но одно было точно. На сюрпризы Ярославцев и правда мастер.

... ливни сменили настроение

***

В конце месяца задождило. И если все начиналось похожим на летние шумные, но совсем не страшные ливни, которые уходят в землю так же быстро, как падают на нее, то уже за неделю эти ливни сменили настроение, с каждым днем становясь все более хмурыми и печальными.

Хотя, конечно же, это как посмотреть. Иногда этакая невысказанная печаль только на руку. Нет нужды чем-то еще ее объяснять. Погода навевает. Метеозависимость, не иначе. И тогда можно преспокойно стоять у окна в накинутом на плечи платке, греть пальцами стакан с водой. И смотреть, как она же, вода, невзрачно тарабаня по стеклу на улице, медленно стекает вниз. Этот негромкий, даже скучноватый шум совершенно точно перебивает скворчание омлета на сковороде. Тоже негромкое, но, наверное, все же более жизнерадостное. И совсем неважно, что есть вовсе и не хочется. В конце концов, у нее имеется кого накормить.