The Мечты. Минор для мажора

- Да я, в общем, тоже могу, - важно сообщил Димон. – Уж собственной жене-то как-нибудь все покажу.

- А я пас. Я страхую джаным, - рассмеялся Реджеп.

- Ну и договорились, - невозмутимо резюмировал Моджеевский.

Потом они перешли к кофе, который всем варила на кухне Рейчел, включив предварительно музыкальный центр и отыскав записи довольно приятного лаунжа. Ей жуть как понравилось. И понравилась гостиничная кофемашина. И какие-то примочки на кухне. И вид из окна. Она вообще казалась кем-то вроде счастливого щенка, выпущенного гулять, и, похоже, восхищалась абсолютно всем на свете. Можно было только позавидовать ее жизнерадостности и удивительному позитиву. И заодно виду ее жениха, взиравшего из своего угла на невесту с таким обожанием, какое, наверное, бывает у влюбленных пар только в эту пору – между помолвкой и свадьбой. И то не у всех. Юлька не припоминала, чтобы Дима хоть когда-нибудь так на нее смотрел. А тот, кто смотрел, сейчас преспокойно болтал с Уиллом, всячески отвлекая его от Рейчел. Видимо, выполняет свою часть «проверки».

Совсем рядом на диванчике сидели Таня с Реджепом, а Алина чем-то их развлекала.

Ну и Ярославцев продолжал исследование территории – добрался до бильярда и призывал окружающих присоединиться к нему. Но присоединилась пока только Юлька. Бильярд она любила, очень хорошо играла и в легкую обыгрывала мужа с разгромным счетом. Потому сейчас сам бог велел ретироваться из центра комнаты в сторону. Оттуда можно было просто и совершенно незаметно наблюдать за разглагольствующим Богданом.

Вот только Уилл долго не выдержал эти его разглагольствования. В какой-то момент он подхватился с места и выдал:

- Рей, малышка, наша песня. Потанцуем?

Рейчел тоже вполне ожидаемо понравилось. Она поставила свой кофе на стол, изящно подала ему ручки и отправилась танцевать на свободной площади первого этажа. А уж как это понравилось Юле – словами не сказать, потому что на шее Уилла «малышка Рей» смотрелась куда лучше, чем на шее Моджеевского.

- Ай, черт! – донесся до нее голос Ярославцева, тут же перебиваемый звуком входящего звонка. Он встревоженно посмотрел на экран, отставил кий в сторону и бормотнул: - Юлян, подожди, это срочно, работа.

- Мой ход, - вяло запротестовала она, но ответа Димкиного не услышала. Тот бросил что-то невнятное по пути, рванув на лестницу, видимо, подальше от звука музыки. А Юля уставилась на шары, прикидывая, что из имеющегося реально отправить в лузу и в каком направлении лучше бить, когда он вернется. Ярославцев никогда не выбирал правильно. Торопился. Хреново целился. Иногда нарушал правила. И коряво держал руки. За все время буквально парочка сыгранных шаров, остальные – ее. В результате практически всю партию вела Юлька, почти не допуская мужа до стола.

- И как он это терпит? – услышала она за спиной.

Юля резко развернулась и уставилась на Богдана, непонятно как оказавшегося рядом. Слишком близко.

- Что терпит? – спросила она вмиг пересохшими губами.

- То, что ты у него выигрываешь.

- У него с самооценкой все в порядке, чтобы не задевало.

Врала безбожно. Дима бесился. Всегда бесился тем, что в чем-то она круче его. Но пытался из голого упрямства сделать ее хоть раз.

- Да? – деланно удивился Моджеевский. – Ну хорошо. Тогда пошли танцевать.

- Это ещё зачем?

- Просто так, - пожал он плечами.

- День рождения у тебя завтра, это завтра тебе отказывать нельзя, а сегодня еще можно, - рассмеялась она, но все-таки сделала свои последние полшага, чтобы между ними не оставалось расстояния даже для вздоха.

- Сегодня можно потренироваться не отказывать, - усмехнулся Богдан и, взяв ее за руку, повел на свободное пространство, где все еще кружились Рейчел с Уиллом. – Чтобы завтра лучше получалось.

Юлька послушно шла за ним и вряд ли что еще замечала. Знала, что выдает себя с головой, знала, что потом обязательно пожалеет, но ничего не могла с собой поделать. Чувствовала себя как девочка, которую самый красивый мальчик в школе пригласил на танец. Так глупо, совершенно иррационально, в корне неправильно. Черт с ними, с другими, если обратят внимание, страшнее – если Богдан. Он ей спуску потом не даст, он и сейчас его не дает, а подать вид, что счастлива – еще больше его спровоцировать. И потому вытянувшаяся физиономия Алины – самое меньшее из зол. Впрочем, Алину она и не видела.

Видела только Моджеевского. Чувствовала его ладонь на своей талии. Свою руку в его руке. И как собственные пальцы легли на его плечо, взобравшись по рубашке выше, к полукружию шеи. Его мышцы под тканью. Он, наверное, не набрал ни грамма с тех пор, как она его знала в юности, все такой же худой. Но над мускулатурой работал однозначно, и от ощущения крепости его тела под ее прикосновениями, она постепенно загоралась все сильнее. Может быть, потому что едва ли не впервые за эти месяцы она позволяла себе загореться?

Некоторым усилием воли Юля заставила свою ладонь остановиться, замереть на месте и больше не двигаться. Но подняла глаза и почти провалилась в его, так же прикованные к ней.