The History of Bones: A Memoir: A Memoir

С помощью Ника Кейджа они испортили один из лучших сценариев, которые я когда-либо читал. Я знаю, что есть люди, которым нравится этот фильм, но я думал именно так.

В общем, так я и оказался в фильме. Мне так понравился сценарий, что я попросил Виллема передать Дэвиду, что если там есть небольшая роль для меня, то я с радостью ее исполню.

 

-

Виллем остановился в отеле под названием L'Ermitage. Он очень дорогой. У них лучшие бараньи сосиски в меню завтрака.

Я много раз слышал подобное в отелях, но впервые услышал, как вы звоните, чтобы вас соединили с другим номером, и вам говорят: "С удовольствием!", прежде чем соединить вас. Странное ощущение извращенности.

В отеле наверняка проходят собрания персонала, на которых обсуждают гостей и то, как погладить их эго. Потому что я прихожу в четыре утра, а по моему этажу ходит охранник. Я чувствую себя не в своей тарелке в этом шикарном отеле, когда он провожает меня взглядом, проходя по коридору.

Он подходит ко мне ближе и начинает напевать мелодию Lounge Lizards. Во-первых, этот парень действительно не похож на фаната Lounge Lizards, а песня, которую он напевает, звучит с пластинки, которую купили всего одиннадцать человек, и он не выглядит так, чтобы быть одним из одиннадцати.

Уиллем забавный. По фильму у него должны быть такие отвратительные зубы и десны, и он постоянно носит эту штуку с пластиковыми зубами. Он обожает свои пластиковые зубы. Он спит с ними.

В первый день меня спросят, не буду ли я сам ездить на съемки, а также не заберу ли я Пруита Тейлора Винса? Ассистент по съемкам приедет ко мне в отель и покажет дорогу к Пруитту, а затем направит нас на съемочную площадку.

Я согласен, потому что мне нравится Пруитт. Я снимался с ним в фильме "Даун по закону", но его вырезали из фильма. В то время Прюитт был местным актером из Нового Орлеана и очень старался пробиться. Я считаю, что сцена была фантастической, особенно Пруитт. Бениньи был похож на него тысячу раз, но Пруитт был настоящим актером. У него это получалось. Моя актерская игра была настолько неудачной, что это было не совсем то, что я делал, и я всегда ценил людей, которые играли достаточно, чтобы в этом было что-то основательное. Они знали, как обращаться с камерой.

Мы едем к Пруитту, и дорога занимает сорок пять долбаных минут. Пассажир заходит за ним в жилой дом. Потом он возвращается, и мы ждем еще сорок пять минут, пока Пруитт не подготовит свою жирную задницу к выходу из дома.

Мы едем в пустыню к месту съемок. Я не помню точно, что это было. Этой сцены больше нет в фильме. В гараже позади нас играет группа, и предполагается, что мы кричим на звук группы. На самом деле группа не играет. Они имитируют игру, а звук будет добавлен позже. Так что никакого звука, чтобы кричать, нет.

Никто не кричит.

Ник Кейдж входит и говорит своим обычным голосом, а парень отвечает ему обычным голосом. Когда приходит моя очередь говорить, будь я проклят, если вдруг окажусь тем, кто кричит, поэтому я говорю своим нормальным голосом.

Линч злится на всех за то, что они не кричат. Мы повторяем сцену, и никто не кричит.

Придется вырезать сцену, потому что никто не кричит. Но эта бедная группа, как и Пруитт в "Даун по закону". Я знаю, что они очень хотели попасть в фильм.

И я вроде как им кое-что должен. Парень, игравший на губной гармошке, отдал мне ту, на которой играл сам. Она была просто идеально сломана. Она прослужила много лет и обладала глубоким, насыщенным звуком. Именно ее я использовал, когда играл на гармошке соло в песне "I'm a Doggy" на пластинке Марвина Понтиака.

Хотел бы я знать, как сломать гармошку, как эту.

Мы закончим раньше. Я могу уйти. Но я не представляю, как вернуться.

Меня спрашивают, не буду ли я ждать Виллема и могу ли я поехать с ним обратно. Они вернут мне машину через пару часов, но в тот момент у них не было PA.

Я не вижу, как это происходит. В девять тридцать вечера мне привозят машину, и в ней полностью выкачан бензин. Это просто отвратительно. Мне не нужно, чтобы со мной обращались как с кинозвездой, но не обдирайте меня.

У меня было две сцены в фильме, которые должны были сниматься в разные дни, а затем я собирался лететь обратно в Нью-Йорк. Но на следующий день мне позвонили и сказали, что вторую сцену перенесут на три недели позже.

Я полагал, что они оплатят мой отель, но через несколько дней я поинтересовался этим, и мне сказали, что они оплачивают только один день, когда я работал.

"Ну, я в вашем фильме, я здесь не живу. Что мне делать?"

"Ну, вы можете полететь обратно в Нью-Йорк".

"Вы оплачиваете полет?"

"Надо будет проверить".

Они отказались оплачивать полет. Линч не был виноват. Позже я узнал, что все это было связано с продюсером Монти Монтгомери, который снял фильм "Без любви", который я озвучивал в 1981 году.

Блин, я не понимаю, почему они не могли просто вести себя нормально. Им не нужно было обращаться со мной, как с моделью в Париже, ничего подобного, но они из кожи вон лезли, чтобы показать мне, насколько я для них неважен. Что за болезнь заставляет людей вести себя подобным образом?