The Heroin Diaries. A Year in the Life of a Shattered Rockstar.

Я пытаюсь зафиксировать это на бумаге, но я не могу…, я могу только описать это, и ты сам решай, безумен я или нет. Сейчас я сижу здесь вполне нормальный, столь же нормальный как и остальные ребята…, это — только наркотики. Это не я.

Я помню, как тогда в Айдахо, ловил рыбу и охотился будучи еще ребенком. Я помню, как впервые открыл для себя Deep Purple, слушая свой дешевый радиоприемник, мои первые увлечения и те теплые летние ночи в парке. Я хочу возвратиться к тем временам невинности. Я забыл, кем я был.

Пожалуйста, Боже, останови все это.

БОБ ТИММОНС (BOB TIMMONS): Кокаин способствовал острой паранойи Никки и галлюцинациям. Однажды ночью он позвонил мне и попросил, чтобы я немедленно вызвал полицию к его дому, потому что его дом окружили маленькие человечки в шлемах и с оружием, прячущиеся в деревьях. Потребовалось много времени, чтобы переубедить его.

SO GOOD, SO BAD

Chiness highs, pearly white down the mainline

So sad Susie has the blues up in Soho

Says it’s cold as ice deep down in her arm

White horse screams unpleasant dreams and pain

Blind lead the blind like the German faith

Riding high thru the graveyard of the night.

29 января, 1987

Вэн Найс, 19:30.

Мне снова было хорошо, дневник, и это дало мне убийственную идею для песни.

Бекки снова приходила вчера, во время ее школьной перемены на обед. Когда позже она одевалась в свою католическую школьную униформу, я спросил ее о Божьей Молитве…, действительно ли это важно? Она посмотрела на меня широко открытыми глазами и сказала, Конечно, это по–настоящему важно…, так что я заставил ее рассказать мне эту молитву, и сделал некоторые заметки. Потом я отвез ее назад в школу на своем Харлее.

Монахини выглядели испуганными, когда они увидели меня, было похоже, что их хватит удар. У них точно будет сердечный приступ, когда услышат песню, которую я напишу.

НИККИ: Бекки была местной школьницей, которая частенько навещала меня во время своих школьных перемен. У нее действительно известная мама, которая может сойти с ума, если узнает, чем занималась ее дочь тогда — поэтому знаете что? Я не собираюсь говорить вам, кто она…

31 января, 1987

Вэн Найс, 23:30.

Я вешу 164 фунта (≈74,5 кг.)… на 40 фунтов (≈18 кг.) меньше чем год назад.

Вчера вечером я был у Вэнити и уезжая утром, я украл один из ее кожаных курток. Я настолько гребаный худяк, что могу носить ее одежду…, и некоторые даже выглядят на мне мешковатыми…

Док приходил сегодня, в то время как Джейсон был здесь и вышиб его из дома. Гребаная задница — он может быть нашим менеджером, но он не может указывать мне, что делать в моем доме. Даже если то, что я хочу сделать, похоже на самоубийство.

ДОК МакГи: Никки был похож на гребаного монстра, когда стал наркоманом. Он опустился, потерял в весе, и только бродил вокруг своего героинового притона, выглядя устрашающе. Я однажды пришел к нему в тот момент, когда его дилер был там, и я высказал ему все, что о нем думаю, «если я когда–либо увижу тебя возле Никки Сикса снова, или услышу, что ты принес ему хоть одну крупинку героина, то я убью тебя». Я был способен на это. Никки был законченным героинщиком, а дилер был всего лишь гребаным паразитом.

ФЕВРАЛЬ 1987

Когда сходишь с ума, единственной вещью, способной спасти меня, является героин.

2 февраля, 1987

Вэн Найс, 1 час ночи.

Когда сходишь с ума, единственная вещь, способная меня спасти, — героин.

Я люблю героиновый ритуал. Я люблю его запах, люблю смотреть, как он набирается в шприц. Я люблю это ощущение от проникновения иглы под кожу. Люблю наблюдать за красивым процессом соединения крови с желтовато–коричневой жидкостью. Я люблю тот самый момент, прежде чем все это введу в вену.

Потом я снова под этим теплым одеялом, и я согласен быть под ним весь остаток жизни. Слава Богу героину… он ни разу не подвел меня.

Я завязываю с метадоном. Это не срабатывает.

21:30.

Находиться в студии днем для рок–группы — пытка. Если ты — ночное создание, дневное время — не лучшее время для творчества, но зато это время, когда наш продюсер хочет работать. Том Верман (Tom Werman) как раз такой занудный глупый придурок. Я понятия не имею, почему он продюсирует наш альбом. Мы делаем всю работу…, он большую часть времени висит на телефоне или посылает за едой. Он не придумал ни одной приличной идеи для нашей музыки.

Я не имею ничего против этого парня, но теперь понимаю, что по сути он был придурком, помешанным на деньгах. Это — его последний альбом с нами — он может пойти, продюсировать Poison, или какое–нибудь другое дерьмо.

Я проделал всю работу с Винсом по вокалу, и это на самом деле не просто, будучи самому неорганизованным, пытаться организовать вокал. Я всегда это делаю, с тех пор как пишу лирику, но Верман мог по крайней мере помочь. Винс всегда спешит со своим вокалом, и это меня бесит. Я знаю, что свожу его с ума, но если бы я не обращал на него особого внимания, то тогда он совсем халатно относился бы к работе. Так что я уверен, что он ненавидит меня…, впрочем, это взаимно…