The fall (ЛП)

Может быть, это накидка с суперменом или татуировка Капитана Америки на его руке, но Сет не только умудряется усадить Коди в кресло без единой слезы, но, когда он стрижет ему удается заставить его сидеть спокойно и даже смеяться.

— Он хороший, — говорю я, слегка удивленная, наблюдая, как Сет работает, иногда останавливаясь, чтобы поговорить о супергероях с сыном.

— Он единственный, кому я позволяю трогать свои волосы, — говорит Джастин.

Я смотрю на его волосы. Я не часто вижу их, так как обычно они скрыты под кепкой или капюшоном. — Ты не производишь впечатления парня, который только и думает о своих волосах.

Он искоса смотрит на меня и почти смущенно проводит руками по голове. Этот жест заставляет меня улыбнуться. — Я не думаю только о них.

Я смеюсь, и он тянется, чтобы натянуть шерстяную шапочку мне на глаза.

— Я не говорила, что это плохо, — хихикаю я, убирая волосы с лица и поправляя шапку. — Ты просто не похож на парня, который тратит час на укладку волос по утрам.

— Одну вещь я понял о Джастине, — говорит Сет, которого я даже не сразу заметила. — Не смей говорить о его машине, тату или волосах. Он становится немного обидчивым.

Джастин корчит гримасу.

Смех Сета гремит по парикмахерской, когда Джастин скрещивает руки на груди. — Видишь? — говорит он мне, кивая головой в его сторону. — Обиделся.

Я одариваю его заговорщической улыбкой. — Я постараюсь это запомнить. Сколько я тебе должна?

Он фыркает и машет рукой в воздухе. — Это за счет заведения.

— Нет, Сет. Ты уверен?

— Конечно, — говорит он. — Просто пообещай мне, что больше никогда не подойдешь к этому маленькому чуваку с ножницами, хорошо?

Я смеюсь, но все равно обещаю. В конце концов, я настаиваю, чтобы мы купили Коди средство для волос, чтобы он мог уложить их так, как подсказал Сет. Он не дает мне ему заплатить, так что я убираю деньги обратно в кошелек.

Коди проверяет свое отражение в каждой отражающей поверхности, мимо которой мы проходим на обратном пути к машине, маленькая сумка с нашими покупками болтается у него под пальцами.

— Ребята, вы голодны? — спрашивает Джастин, придерживая для меня дверь, чтобы я могла пристегнуть Коди к креслу.

Я выпрямляюсь, и Джастин закрывает дверь. — Тебе разве не нужно куда-то идти? Полдень воскресенья.

Он хмурится, между бровями появляется морщинка. — Куда, например?

Я пожимаю плечами. - Семейный обед, или церковь, или…я не знаю.

— Это просто пицца, Скарлет, — говорит он, открывая мне дверь. — Если бы мне нужно было быть в другом месте, я был бы там.

*

— Могу я задать тебе вопрос? — спрашиваю я, ковыряя в тарелке остатки пиццы.

Джастин медленно жует, и я вижу сомнение в его глазах. Но сегодня мне все равно. Если я иду сломя голову в это, то так тому и быть.

Он вытирает пальцы салфеткой и кивает.

— Сколько тебе лет?

— Это то, что ты хотела знать? — спрашивает он со смехом. — Мне двадцать восемь.

— Ты здесь вырос?

— Недалеко отсюда.

У меня в голове вертятся тысячи вопросов, один за другим, но он опережает меня.

— Когда у тебя день рождения?

— В сентябре. Мне будет двадцать четыре.

— А Коди?

— Через две недели ему исполнится пять.

— Какие планы?

— Ничего экстравагантного, — отвечаю я. — Он хочет торт с динозаврами, и я думаю, что у меня хватит денег, чтобы купить ему велосипед.

— Никаких родственников не будет? — спрашивает он, помешивая соломинку в содовой.

Моя нога касается бедра Джастина, когда я поднимаю ее, закидывая на другую. — Нет. Как я уже сказала — это только мы.

Он хочет что-то сказать. Я знаю, что хочет. Он хочет что-то сказать, но он не скажет.

— Просто спроси меня, — говорю я, толкая его бедро коленом.

Он колеблется еще немного, но потом напряжение покидает его мышцы, и он вздыхает, наклоняясь немного вперед, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать тепло его руки рядом с моей. — Что случилось с отцом Коди?

— Он в тюрьме.

— Почему?

Я фыркаю. — Наркотики, воровство, нападение с применением смертоносного оружия — и это еще не все.

Брови Джастина поднимаются. — Коди его помнит?

— Не могу сказать точно. Он знает, что у него есть отец, но я не думаю, что он сможет опознать его.

— Ты не боишься, что он будет искать его, когда выйдет из тюрьмы?

Скомкав салфетку, я качаю головой. — Сначала он должен найти нас. Так или иначе, он отказался от родительских прав, когда Коди было полтора года.

Я поражена, как легко думать об этом. С Джастином, сидящим рядом со мной, есть отчетливое чувство разъединения, как будто все это случилось с кем-то другим.

— Значит, нет…, — глаза Джастина сужаются. - Как его зовут?

- Эрик.

— Нет, Эрика. Ни братьев, ни сестер?

Я качаю головой.

— И никаких близких родственников.

Я поворачиваюсь и смотрю на Коди через окно кафе, провожая его взглядом, пока он в десятый раз съезжает с горки. — Мой отец умер несколько лет назад, — я поворачиваюсь к Джастину. Жалости во взгляде, которую я ожидаю увидеть, нет. Но все равно я чувствую на себе тяжесть его взгляда. — Рак.

— А твоя мама?

Я пожимаю плечами, безразлично улыбаясь. — Я не видела ее с двенадцати лет.