The Enemy

– Ты проделал дыры в стене, – заявил он. – Я не потерплю, чтобы армейское имущество портили. Это непрофессионально. Что могут подумать посетители?

– Они подумают, что на стене висела карта, – сказал я. – А вы сорвали карту и устроили здесь беспорядок.

Он бросил смятую карту на пол.

– Ты хочешь, чтобы я сходил в расположение «Дельты»?

– Вы хотите, чтобы я сломал вам спину?

Уиллард долго молчал.

– Тебе следует поразмыслить о своем продвижении по службе, – сказал наконец он. – Думаешь, ты сумеешь стать подполковником, пока я нахожусь здесь?

– Нет, – ответил я. – Я так не думаю. Однако мне не кажется, что вы будете здесь долго находиться.

– Подумай еще раз. Это превосходная ниша. Армии всегда будут нужны полицейские.

– Но ей не всегда будут нужны такие невежественные кретины, как вы.

– Ты говоришь со старшим офицером.

Я оглядел кабинет.

– А что я такого сказал? Я не вижу свидетелей.

Он ничего не смог возразить.

– У вас возникла проблема власти, – сказал я. – Будет любопытно наблюдать, как вы попытаетесь с ней справиться. Может быть, мы разрешим эту проблему как мужчина с мужчиной, в спортивном зале? Хотите попробовать?

– У тебя здесь есть защищенный факс? – спросил Уиллард.

– Естественно, – ответил я – В соседнем кабинете. Вы проходили мимо, когда шли ко мне. Что с вами? Вы не только глупы, но и слепы?

– Завтра ровно в девять ноль-ноль будь рядом с ним. Я пришлю тебе письменные приказы.

Он бросил на меня последний свирепый взгляд. Потом вышел из кабинета и с такой силой захлопнул дверь, что стена затряслась, а поток воздуха поднял карту и листок, брошенные Уиллардом, на целый дюйм от пола.

Я остался сидеть за своим столом. Позвонил брату в Вашингтон, но он не ответил. Может быть, позвонить матери? Но потом я понял, что этого делать не стоит. Она сразу поймет, что я хочу спросить: «Ты жива?»

Поэтому я встал, поднял карту с пола и разгладил ладонью. Вновь прикрепил ее к стене. Подобрал все семь булавок и воткнул на прежние места. Рядом я прикрепил листок с записью приездов и отъездов. Но потом снова снял листок. Это было бесполезно. Я смял листок и выбросил в мусорную корзину. А карту оставил на стене. Мой сержант принесла мне еще кофе. Интересно, где сейчас отец ее ребенка? Может, он такой же мерзавец, как Пиклес? В таком случае он уже давно похоронен в болоте. Или в нескольких болотах, расчлененный на части. Зазвонил телефон, и сержант взяла трубку, немного послушала и передала ее мне.

– Детектив Кларк, – сказала она. – Из Виргинии.

Я переместил телефонный шнур через стол и уселся на свое место.

– У нас наметился прогресс, – сообщил Кларк. – Ломик из Сперривилла – это точно орудие преступления, совершенного у нас. Мы получили аналогичный экземпляр из магазина, и наш медицинский эксперт говорит, что все сходится.

– Хорошая работа, – сказал я.

– Поэтому я звоню, чтобы предупредить вас, что больше не могу продолжать поиски. Мы нашли наше орудие, и у нас нет возможности напрягать бюджет.

– Конечно, – сказал я. – Мы это предвидели.

– Так что теперь вы остаетесь одни, дружище. Я сожалею.

Я ничего не ответил.

– А какие новости у вас? Вы еще не раздобыли имя для меня?

Я улыбнулся. «Можешь забыть про имя, дружище, – подумал я. – Нет quo – нет guid». Впрочем, имени не было с самого начала.

– Я дам вам знать, – пообещал я.

Саммер вернулась минут через тридцать, и я предложил ей отдохнуть остаток вечера. Мы договорились встретиться во время завтрака в офицерском клубе. Ровно в девять часов, когда придут приказы Уилларда. Я собирался устроить долгую неторопливую трапезу – много яиц и много кофе – и вернуться в свой кабинет примерно к десяти пятнадцати.

– Вы переместили карту, – заметила Саммер.

– Уиллард ее сорвал, а я повесил на место.

– Он опасен.

– Может быть, – сказал я. – А может быть, и нет. Время покажет.

Она отправилась в свою комнату, а я пошел к себе. Мое жилище находилось в ряду домиков для офицеров-холостяков и очень напоминало номер в мотеле. На базе была широкая улица, названная в честь одного из давно умерших обладателей Почетной медали Конгресса,[27] от нее ответвлялась улица поменьше, на которой стоял мой домик. Через каждые двадцать ярдов были расставлены столбы с уличными фонарями. Фонарь, ближайший к моей двери, не горел. Его разбили камнем. На тротуаре валялись осколки стекла. В тени стояли трое парней. Я прошел мимо первого. Это был загорелый бородатый сержант из «Дельты». Он постучал по циферблату своих часов указательным пальцем. Второй последовал его примеру. Третий улыбнулся. Я вошел в дом и закрыл за собой дверь. Но не услышал, чтобы они ушли. Спал я паршиво.