The Beginning of the End (СИ)

Эвелин поправила завиток темных волос, сжала руки на рамочном замке сумочки… а потом спросила, с почти прежней энергией и живостью:

- Скажи, ты теперь… его жена? Ведь Имхотеп снова стал человеком, если ты смогла зачать от него ребенка? Я имею в виду…

Эвелин запнулась и отвела глаза. Неистребимая английская стыдливость, подумала Меила, улыбнувшись.

- Да, Имхотеп человек, - ответила египтянка. Она вдруг поняла, что Эвелин нужно все сказать, и что это - безопасно. - У нас родилась дочь, Фэй.

Эвелин просияла.

- Это прекрасно!

Поразительное существо. Она словно бы уже не помнила, что говорит с собственной убийцей и похитительницей своего сына. Но тут же темные брови Эвелин снова сдвинулись: миссис О’Коннелл все же не превратилась в кладбищенского ангела.

- Мне нужно идти.

Женщины молча поднялись и продолжили путь. Но вернувшаяся враждебность стала тяготить их, и скоро они опять остановились.

Теперь уже казалось неловко разойтись, не попрощавшись.

- Передай привет мужу и сыну, - сказала Меила. Она засмеялась при виде гневного выражения Эвелин и шагнула назад. - А ведь я спасла Алексу жизнь! - прибавила египтянка.

Лицо Эвелин на мгновение застыло, будто она только что осознала эту мысль. Останься ее сын в Лондоне, он бы безусловно погиб.

Потом Эвелин кивнула и, повернувшись, зашагала прочь: темная масса кудрей вздрагивала на спине.

Меила еще какое-то время не двигалась с места, глядя Эвелин вслед. Случайно ли она спросила про Имхотепа? Может быть, О’Коннеллы наняли детектива, следить за ними?..

Однако сегодняшней встречи Эвелин определенно не планировала.

Меила поймала такси: гулять по Лондону посреди зимы было все-таки сомнительным удовольствием. Она достаточно гуляла с дочерью.

Глядя в окно желтого “Рено”, египтянка думала, почему О’Коннеллы не завели еще детей. Может быть, неспособны? Она как-то читала в одном любопытном социологическом исследовании, что с ростом благосостояния и культуры якобы снижается способность производить потомство. Не зря же больше всего детей рождается у бедняков…

Скорее всего, мистер О’Коннелл пользуется “резинками”. Но дело явно не только в этом. Такова тенденция во всем “цивилизованном мире”.

Как будто боги - или природа, или “коллективное бессознательное”, или что-то еще приспосабливали человеческую фертильность под новые потребности.

Имхотеп встретил Меилу в прихожей, и молча обнял. Потом сам помог раздеться. Жрец ждал, пока супруга все расскажет: а ведь чувствовал, что ей есть что сказать.

Когда они прошли в гостиную, Меила рассказала про встречу с Эвелин. Имхотеп выслушал внимательно - а когда Меила, увлекшись, принялась делиться соображениями, почему у О’Коннеллов больше нет детей, развеселился вместе с ней. Он согласился с тем, что идея жены насчет цивилизованных людей похожа на правду.

- Их несчастье в том, что они не понимают, - жрец широко развел руки, точно хотел охватить все, что обозревал мысленно, - не понимают, как все связано. Это их “маат”, которую они не видят в ее целостности, как видели мы… Священного закона больше нет, и каждый сегодня действует так, как будет выгодно ему завтра. Но истина всегда мстит за себя.

Меила отвернулась.

- Будет ли истина теперь мстить нам? - тихо пробормотала она.

***

Они пришли к Линдсеям на следующий воскресный обед - со свежими булочками со смородиновым джемом, с большой жареной индейкой, точно на Рождество.

Разрезая птицу, хозяин дома напомнил об этом, лукаво улыбаясь.

- Мы с женой подумали, что вы, скорее всего, не празднуете наше Рождество, и решили это компенсировать.

Миссис Линдсей и их юная дочь, Белла, смотрели на Меилу и Имхотепа затаив дыхание. За столом был также и Бартоломью, старший сын Линдсеев, который пришел к родителям в воскресенье. Меила улыбнулась, принимая подачу хозяина.

- Мы действительно не соблюдаем религиозных традиций. Мусульманских тоже. Я бы сказала, что у нас с мужем собственное понимание религии.

Миссис Линдсей оживилась при этих словах.

- Сейчас немало людей, даже старшего поколения, разделяет такие взгляды. Война очень поспособствовала этому… разброду.

- Война хорошенько встряхнула мир, дав новый толчок к развитию, - рассмеялся Оскар Линдсей. - И боюсь, что не последний.

Он помрачнел.

- Говорят, что в Германии и Италии расцвет фашизма. Безработных, оставшихся в результате кризиса, Германия задействовала на строительстве новых железных дорог и оружейных заводов…

Египтянка посмотрела на мужа. Имхотеп сидел прямой и собранный: точно именно сейчас наблюдал, как вершится судьба мира.

- Верно ли я слышала, Оскар, что Британия сейчас сама поставляет Германии средства? - спросила Меила.

Оскар Линдсей медленно наклонил голову. Он поиграл вилкой, которой едва прикоснулся к своей остывающей индейке.

- Боюсь, что да. Наши крупные компании и наше правительство, как я считаю, плохо сознают последствия.