The Beginning of the End (СИ)

- Может быть, тебе поехать ко двору? Там ты развлечешься. Амон-Аха уже взрослый, пусть учится быть мужчиной без тебя!

Мути улыбнулась, отерев слезу.

- Ты так добра ко мне… Ко мне так давно никто не был добр! Никто уже давно не замечает меня, хотя все в доме чтят меня и слушаются!

- А Синухет? - спросила Тамин, вглядываясь в красивое утомленное лицо хозяйки.

- Эта северянка украла его сердце, - усмехнулась Мути. - Я долго винила ее, но теперь уже не виню. Сердце Синухета никогда не было моим…

Женщины обнялись, влекомые друг к другу одним чувством.

- Я возьму тебя в город, - прошептала Тамин на ухо Мути, сквозь косы парика, украшенные цепочками с сердоликовыми подвесками. - Знаешь ли ты, что Синухет предлагал мне разойтись с Имхотепом? Я этого не сделаю, но ты еще можешь.

Мути вздрогнула.

- Ты безумная!

- Почему же? - серьезно возразила Тамин. - Все твои дети выросли и устроены, Кифи позаботится о своих дочерях, а вторая наложница твоего мужа редко бывает здесь. Ты больше не нужна в этом доме постоянно. Ты можешь даже поселиться при дворе, как всегда хотела… Имхотеп теперь велик в Уасете, для тебя откроются многие двери!

Лицо Мути осветилось и словно бы даже помолодело. Она распрямила плечи.

- А ведь это правда! Ты мудра, как сама Исида!

Мути рассмеялась легким девическим смехом.

- Пойду сейчас же поговорю с мужем!

Она выбежала из комнаты, будто девчонка. Тамин удовлетворенно улыбалась, глядя ей вслед… а потом улыбка жрицы опять сменилась глубокой задумчивостью.

Госпожа дома не заставила себя долго ждать. Она влетела в комнату и бросилась к Тамин, желая схватить ее в объятия; но в последний миг остановилась и опустила руки, вспомнив, кто перед ней.

- Синухет позволил мне! Он позволил уехать ко двору!

Тамин отступила. Даже она не ожидала такой скорой победы.

- Он отпускает тебя?..

- Мы останемся мужем и женой, но я уеду, - сказала Мути. На щеках ее цвел румянец, черные глаза сияли. - Как я счастлива!

Может быть, она была счастлива только благодаря внезапным переменам. Но Тамин, конечно, промолчала.

Госпожа Мути стала собираться в дорогу одновременно с Беллой и Тамин. Она то и дело смеялась, забыв о том, что ее все видят. Жена Синухета лихорадочно суетилась, перетряхивая и перемеряя свои наряды, и вертелась перед самым большим зеркалом в доме, будто невеста; пятнадцатилетняя жена ее сына потрясенно смотрела на это.

Хотя Неферу не была слишком огорчена отъездом матери мужа - она предвкушала, как сама останется с молодым супругом за госпожу, и ей не придется подчиняться старшей женщине.

Синухет остался дома, и отпустил жену почти без сожаления. Наоборот, он был рад, что все обернулось так хорошо.

Мути приехала в Уасет и была почти сразу благосклонно принята в гареме фараона, у одной из младших цариц, которая знала о возвышении Имхотепа и видела могущественного верховного жреца. Жена Синухета нашла во дворце тех, кто помнил ее отца, и ей показалось, что для нее началась новая жизнь.

А спустя несколько дней Мути скоропостижно скончалась во сне. Ее осмотрел опытный дворцовый врач… он заключил, что причина смерти в сердце. Сердце женщины, приехавшей из Дельты, не выдержало жары и шумных развлечений царского двора.

Тамин, которую уведомили в тот же день, немедленно прибыла и тоже осмотрела тело - она пришла к таким же выводам.

========== Глава 76 ==========

Когда Синухет приехал в Уасет, тело его супруги уже бальзамировалось. Нельзя было откладывать приготовлений к вечности ни на день, чтобы не допустить порчи трупа.

Синухет плакал не таясь. Он страдал не столько от утраты жены, сколько от сознания своей причастности к этому. Тамин утешала брата мужа, но ее слова и слова других жрецов проходили мимо его ушей.

Синухет замкнулся в себе и ни с кем не разговаривал; и не желал видеть ту, с которой все началось, - Беллу. Он много пил, чего не позволял себе раньше, у него появились мешки под глазами и талия над поясом повязки-схенти начала оплывать.

Белла тоже плакала, переживала, и втайне от хозяина приходила к той же утешительнице - Тамин. И на нее, в отличие от Синухета, увещевания жрицы действовали. Может быть, потому, что Белла сблизилась с этой женщиной и легче поддавалась словесному дурману, который умели напускать слуги богов?

Наибольшее успокоение Белле принесло то, что Тамин, как и сама англичанка, была уверена - “так должно было случиться”. Конечно. Ведь все это случилось давным-давно!

Во все время траура, все семьдесят дней, Синухет не виделся с Беллой и ее детьми. Имхотеп, который приехал в Уасет, тоже пытался облегчить муки брата; но преуспел еще меньше, чем Тамин.

- Я должен платить и отвечать сам, и ни ты и никто другой не разделит этого со мной! - заявил Синухет в ожесточении.