The Alternative

Мысль о том, что экономика, по сути, является подотраслью философии, когда-то была широко распространена. На первый взгляд можно заподозрить, что следующий отрывок принадлежит философу, а не одному из самых математически одаренных и влиятельных экономистов XX века: "С каждым днем становится все яснее, что моральная проблема нашего века связана с любовью к деньгам, с привычным обращением к денежному мотиву в девяти десятых жизненной деятельности, с всеобщим стремлением к индивидуальной экономической безопасности как главному объекту усилий, с общественным одобрением денег как меры конструктивного успеха и с общественным обращением к инстинкту накопительства как необходимому обеспечению семьи и будущего". Автором был Джон Мейнард Кейнс, писавший в 1925 году. Экономику, писал он по другому поводу, "правильнее называть политической экономией" и она является "стороной этики".

Этот этический акцент неоднократно встречается в работах Кейнса. С оптимизмом, который оказался преждевременным, он описывал будущее, когда "любовь к деньгам как к собственности - в отличие от любви к деньгам как к средству получения удовольствий и реалий жизни - будет признана тем, чем она является, - несколько отвратительной болезнью, одной из тех полупреступных, полупатологических склонностей, которые с содроганием передаются специалистам по психическим заболеваниям". Критикуя "упадочную" и "индивидуалистическую" природу международного капитализма после Первой мировой войны, он возражал, что "это не разумно, не красиво, не справедливо, не добродетельно". Трудно представить, чтобы сегодня экономисты мейнстрима, такие как бывший министр финансов Лоуренс Саммерс, использовали подобный моральный и эстетический язык.

Опора мейнстримной экономики на технократический, квазинаучный словарь заслоняет этические и политические вопросы, которые лежат в основе этой дисциплины. Милтон Фридман в эссе 1953 года утверждал, что экономика "является или может быть "объективной" наукой в том же смысле, что и любая из физических наук". Бесчисленное множество других экономистов впоследствии приняли это утверждение, которое стало широко влиятельным в политике и повседневной жизни. Если Фридман прав, то моральные оценки Кейнса, Толстого или кого-либо еще не имеют никакого значения для серьезной дисциплины. Вместо этого статус-кво представляется неизбежным и незыблемым: по знаменитой фразе Маргарет Тэтчер, "альтернативы нет".

Есть множество причин отказаться от этой точки зрения, и все большее число экономистов делают это. Современный экономист Джули Нельсон, один из самых проницательных критиков своей дисциплины, называет "физико-подражательный режим гегемонистской экономической практики" пагубной догмой, "истинные верующие которой остаются приверженцами определенных метафизических утверждений о психологии человека и организационном поведении долгое время после того, как другие исследования показали, что эти утверждения в значительной степени ложны и/или бесполезны"." Эта поза научной беспристрастности позволяет экономистам мейнстрима протаскивать в политику и дискурс всевозможные сомнительные утверждения, прикрываясь псевдонаучным нейтралитетом.

В первой главе этой книги исследуется, как многие влиятельные экономисты приняли эту позу, вызывающую зависть физиков. В ней также рассматривается растущее движение международной группы ученых за реформирование экономического образования путем выдвижения на первый план философского и политического контекста, в котором принимаются экономические решения. Признание моральной сущности экономики жизненно важно, но нам также нужны конкретные и практические предложения о том, как организовать компании и рынки труда, как устанавливать цены и распределять товары и ресурсы и как вовлечь больше граждан в принятие ключевых экономических решений. В оставшихся восьми главах рассматриваются реальные истории людей и моделей, которые уже создают альтернативу нашему катастрофическому экономическому статус-кво.

Глава 2 посвящена амстердамской инициативе под названием True Price, которая напрямую внедряет моральные соображения в цены. Заставляя цены на товары отражать их воздействие на других людей и природу, True Price мотивирует производителей изменить свои самые вредные практики, вознаграждает потребителей, которые следуют этим ценовым сигналам, и генерирует средства для устранения некоторых из самых серьезных последствий многих товаров. В третьей главе рассматривается одно из последствий приоритета дешевых товаров и услуг - работники, которым платят так мало, что они не могут выжить. Движение за прожиточный минимум пострадало от мифа об аморальной экономике; под видом нейтральности само значение термина "прожиточный минимум" было переосмыслено корпорациями и видными экономистами в глубоко узком и неблагородном смысле. Сейчас ситуация меняется, поскольку все больше людей приходят к пониманию того, что определение прожиточного минимума - это моральный и политический, а не научный вопрос.