Тевтонский орден

Так создан был Берлинский университет. Некоторые промахи в его организации были исправлены в следующие годы, и тому, кто интересуется делом постановки высшего образования, нельзя не посоветовать основательно познакомиться с книгой Кепке. Но один эпизод из истории этих годов особенно останавливает на себе наше внимание: я имею в виду ту роль, которую университет играл в национальном движении 1813 г. Нигде это патриотическое восстание не встретило больше похвал, чем во Франции: ибо мы обладаем способностью восхищаться нашими врагами, что дано только великодушным народам. Странное дело — мы и сюда даже умудряемся вносить увлечение и пристрастие. Немцу пришлось нас расхолаживать и указывать нам, что этот высокий героизм ожидал для своего проявление минуты, когда это можно было сделать без большой опасности. «Когда Бог, морозы и казаки, — говорит Гейне, — истребили лучшие войска Наполеона, то тут нас, немцев, обуяло живейшее стремление освободиться от иностранного ига; мы воспылали самым мужественным негодованием на это рабство, так долго тяготевшее над нами; мы воспламенились при звуках прекрасных мелодий и скверных стихов в песнях Кернера, и в битвах мы завоевали себе свободу, ибо мы делаем все, что приказывают нам наши государи». Берлинский университет высказал не больше опрометчивости, чем прусский двор и король. В август 1812 г., когда часть нашей армии проходила через Берлин, направляясь в Москву, профессора очень вежливо пригласили на устроенный у них праздник французского губернатора и высших офицеров, которым Бек прочитал на латинском языке прекрасную параллель между Афинами и Спартой. После этого наши солдаты отправились туда, где их ждали «Бог, морозы и казаки». Проход наших войск возбудил в душе немцев брожение; но победа французского оружия успокоила бы это волнение, и наши генералы на обратном пути опять заняли бы почетные места на празднествах в университетском дворце. Кепке, сам того не замечая, говорит в одно слово с Гейне при описании последующих событий. «Вскоре пришли первые вести об уничтожении французской армии: все почувствовали, что наступила решительная минута; аудитории начали пустеть!..» Но тем не менее было бы грубой несправедливостью не восхищаться той горячностью, с какою студенты предлагали свою жизнь на служение отечеству, когда король, после постыдных колебании, обнародовал, наконец, воззвание к моему народу». Поступление в солдаты вовсе не являлось тогда средством отличиться: исключением были те, кто оставался дома. Студенты не спрашивали друг друга: «Будешь ты служить?», а говорили: «Где будешь служить?» Один студент богословия пишет из полка своему брату, который тоже только что записался в военную службу: «Будь набожен и надейся на Бога. Индивидуумам надо погибать, чтобы общество не погибало. Надо сеять смертное, чтобы бессмертное цвело; мы хотим умереть за отечество, чтобы эти благородные семена принесли и плоды благородные!» В этих словах чувствуется ученик Шлейермахера и Фихте. Но то были не пустые слова: один Берлинский университет, в котором числилось 450 студентов, насчитывает много раненых и 43 убитых во время войны 1814–15 гг. На каждом поле битвы университет оставил кого-нибудь из своих слушателей: двое из них похоронены у подножия Монмартра. Университет устроил в честь умерших погребальное торжество, а затем по-своему почтил победителей: он поднес докторские дипломы особенно отличившимся министрам и генералам, в том числе и Блюхеру, которому народ дал прозвище «Генерал в перед» и которого университет называет на своем ученом язык Germanicae libertatis vin-dex acerrimus, gloriae borussicae reciperator, invic-tus, felix, immortalis.