Тевтонский Лев

И опять же ни у кого — ни малейшей современной мелочи, кругом сплошной «фул аутент». Ни автомобиля, ни трактора, даже на велосипеде никто не проехал, все встречные-поперечные передвигались исключительно на телегах или верхом, причем, Виталий на это особо обратил внимание, в охляпку, без стремян. Из одежды — ни джинсов, ни кроссовок, вообще ничего такого. Хоть бы лесовоз какой попался или, на худой конец, мужик со «Штилем» или «Хуксварной»! Хоть бы стекляшка бутылочная под ногами… С надеждой Беторикс вглядывался чуть ли не в каждый предмет, попадавшийся на глаза: повозку, человека, столб. Ведь те селения, что встречались по пути, лишь мелькали за полями, он их толком и не рассмотрел. Да неужели такие огромные пространства обрабатываются античными орудиями труда? Может, в селах-то есть трактора, грузовики, всякие сеялки-веялки? При виде каждого встречного он вскидывал глаза: может, попадется парень в джинсах, девчонка в короткой юбочке, мужик с часами на руке? Или вон там что за столбы? С проводами? Виталий всматривался, вывернув голову, так что едва не споткнулся, но никаких проводов разглядеть так и не сумел. «Но ведь провода могли украсть!» — с маниакальным упорством утешал он себя, лишь бы отодвинуть кошмарную правду, которая подступала все ближе к сознанию. Украли да сдали в скупку, в глуши это запросто, ибо больше заработать не на чем.

Ну, допустим — от скуки и безнадежности Виталий снова пускался в нелепые фантазии в попытке объяснить себе нелепую действительность, — как Васюкин организовал себе галльскую крепость, такой же любитель древности, только на порядок богаче, организовал в глуши целую римско-варварскую провинцию. Желает, дескать, воображать, будто он в Древнем Риме… Но как отучить сотни людей курить, носить очки, лечить зубы? Говорить по-русски и материться? Пить пиво и бросать мусор под ноги? Под гипнозом? С помощью какой-нибудь психоделической… тьфу, психотронной установки? Научная фантастика да и только! А без фантастики это невозможно. Ни за какие деньги!

По сторонам, среди полей и рощиц, все чаще мелькали селения — хутора, деревни. Можно было бы, конечно, еще раз попытаться бежать: тщательно подготовиться, выбрать удобный момент. Рисковать здесь не стоило, ибо местные шутить не любят — запросто могут пустить вслед убегающему стрелу или швырнуть дротик. Попадут причем, гады. Бедная девчонка! Такая вот гнусная и нелепая смерть!

Итак, сегодня легионеры собрались ночевать на постоялом дворе. Пленников наверняка опять запрут в каком-нибудь амбаре — попробуй выберись. И все же надо хоть попытаться… Куда он двинет дальше, Виталий пока не думал.

— Чего это ты там высматриваешь? — язвительно промолвил Юний. — Снова замыслил побег? И не надейся! Здесь уже наши места, где есть закон и римский порядок!

Юноша горделиво приосанился, будто сам и обеспечивал здесь торжество цивилизации.

А впрочем, почему нет — ведь он легионер, пусть и захудалый, опора великого Юлия Цезаря!

— В этих местах далеко не убежишь, — продолжал Юний. — Беглого выдаст любой крестьянин или пастух, нет смысла и пытаться.

— А тебя так волнует моя судьба?

— На твою судьбу мне плевать! — с показной подростковой циничностью скривился «защитник правопорядка». — Меня волнуют мои шестьдесят тысяч сестерциев. А потом еще жалованье за три месяца получу… — мечтательно добавил он. — Ух и погуляю же! В Нарбонне у меня много друзей, я же там родился и вырос. А для тебя стать гладиатором — не худшее, что может случиться! Да кому я это объясняю? Ты ведь уже был гладиатором. Кстати, хотел спросить — на каких аренах ты выступал? Может, я тебя уже видел? Не сражался ли ты в Медиолане два года назад? Не ты ли ранил Каррита Фракийца? А Гельветский Вепрь — не твой ли дружок? Что молчишь, а?

— Не знаю я никаких вепрей!

Аспирант пожал плечами, с тоской вспомнив собственный клуб «Галльский вепрь», который возглавил два года назад после отхода от дел Юры Энгуса. И так его поразил контраст между обычной жизнью, деятельностью и манерой поведения простой «реконской» братвы и тем, что он уже который день видел вокруг себя, что правда встала перед мысленным взором во весь рост. Не может все это происходить в двадцать первом веке! Не может!

— Что ж, не хочешь говорить — не надо. — Юний хитро прищурился. — А на постоялом дворе я, пожалуй, попрошу хозяина запереть тебя отдельно от всех. Чтоб не мутил народ! Ты ж такой, ты ж гладиатор.

— Да не гладиатор я! — отмахнулся Виталий.

— Ага! Рассказывай сказки. Как будто я с тобой не сражался.

Впереди в колонне послышался радостный гул — похоже, легионеры увидели наконец долгожданный постоялый двор. Да и вовремя — уже начинало смеркаться.

Вот и Виталий различил впереди строения — обширный двор, огороженный плетнем, крытые соломой мазанки. Все это напоминало типичный казацкий хутор где-нибудь на Дону или Кубани, но здесь, на севере, мазанки, плетень и соломенные крыши выглядели неуместно. На севере… Он же в Нарбонской Галлии на самом деле находится, то есть во Франции!