— Да, но князь Конрад слаб и измотан постоянными стычками с пруссами. Дядя больше полагается на могущественного союзника, чем на собственные силы. А сплоченный и хорошо организованный орден Святой Марии сейчас могущественнее иного княжества. За спиной такого покровителя Конраду Мазовецкому живется спокойно. Пока, по крайней мере. Но тевтоны требуют платы. Предоставленных им земель и неслыханных привилегий, которыми пользуются немецкие рыцари в Мазовии и Куявии, Христовым братьям уже недостаточно. Они хотят получить влияние над всей Польшей и, подобно гигантскому спруту, повсюду тянут свои щупальца.
— И куда же они смогли дотянуться?
— Куявское и Мазовецкое княжества уже находятся под их пятой. В Поморье тевтоны начинают хозяйничать, как у себя дома. Великая Польша, лишенная князя, тоже рада склонить перед ними головы. А у нынешнего правителя Силезии Генриха Благочестивого слишком кроткий нрав. Он не мечтает об объединении Польши, а потому не страшен ордену. К тому же тевтоны обещали Генриху помощь в борьбе с татарами. Своих воинов орден, конечно, пришлет, но вот что он потребует взамен в случае победы?
Бурцев кашлянул, приостанавливая речь увлекайся княжны.
— А откуда тебе столько известно о тайных планах тевтонов? Слишком уж осведомлена ты для своих юных лет. А ведь тевтонские магистры вряд ли вели с тобой доверительные беседы.
— Прежний магистр ордена Герман фон Зальц беседовал с моим отцом. Послы ордена приезжали в Кракв незадолго до смерти Лешко Белого. На тех переговорах присутствовал и Владислав Клеменс. Позже опекун мне все рассказал.
— Что — все?
— Тевтонский магистр добивался разрешения поставить на Малопольских землях свои замки. Отец отказался. Заявил, что видит насквозь все тайные помыслы магистра и не даст немцам подмять под себя Польшу. Уезжая, фон Зальц был в ярости. А отец скоре погиб. Теперь же через опекунство послушного воле ордена Конрада над моим братом Болеславом тевтоны имеют возможность влиять на политику Малопольского княжества. Ну, а если я выйду замуж за Казимира и рожу куявскому князю сына — наследника краковского престола, орден навеки укрепится в отчине отца. Вот тогда-то их замки и полезут, как грибы после дождя.
— Погоди, но ведь сейчас во главе ордена стоит уже не фон Зальц, — напомнил Бурцев, — а этот, как его… Конрад Тургинский.
— Тюрингский. Да, магистр сменился, но планы ордена остались прежними. Более того, аппетиты тевтонов возросли. Теперь им мало Пруссии и Польши. Ландграф Тюрингии Конрад мечтает о новом крестовом походе. Подготовка к нему уже ведется: до прихода татар при дворах польских князей, европейских монархов и в резиденции Папы частенько мелькали черные кресты на белых плащах орденских послов. И за мной, кстати, вместе с Казимировыми воинами в Краков приезжал один такой крестоносец. Наблюдал, все ли пройдет благополучно.
— Значит, те кнехты, что охраняли тебя и твой обоз, были людьми Казимира и тевтонскими при хвостнями?
— Нет. Отряд Казимира перебили дружинники моего опекуна Владислава Клеменса. Видя, что меня увозят силой, воевода напал на куявцев. Жаль, несколько человек сбежали и увезли с собой в Куявию и орденские земли весть о случившемся. Наверное, люди Казимира и посланники Конрада Тюрингского уже ищут меня по всей Польше.
— А опекун твой, воевода Клеменс, что же?
— Первейший долг городского воеводы — защищать город, а к Кракову подступали татары. Опекун не смог отбыть вместе со мной сам, но под охраной своих дружинников и вооруженных кнехтов отправил меня прочь из Малопольских областей. Через земли Силезии я должна была добраться до Великопольского княжества. Там для решающей битвы с татарами собирает войско брат Владислава Клеменса Сулислав. Я не знакома с ним, однако только у него могу сейчас искать защиты и покровительства. Увы, уйти от татар, как тебе известно, моему отряду не удалось. Должно быть, у коней этого поганого племени выросли крылья. От язычников не спасают расстояния. Как, впрочем, и крепостные стены. Знаешь, сколько городов уже пало под их натиском?
Бурцев не знал.
— Люблин, Завихвост, Сандомир, — скорбным голосом перечисляла Аделаида. — Под Турском полегло малопольское ополчение. Тогда Владислав вывел свою дружину к Хмельнику, чтобы там дать бой язычникам и не допустить татар к Кракову. Сопровождавшие меня дружинники тоже рвались под знамена свогo господина. Уповая на милость Божию, я не стала их удерживать. Для защиты от разбойников достаточно кхнетов, а отбиться от татар наш маленький отряд все равно не смог бы. Ну, а потом…
В глазах Аделаиды снова блеснули слезы.
— Думаю, воевода не очень-то верил в победу, иначе оставил бы меня в городе. Но не оставил ведь… Наоборот, все торопил — поезжай, мол, скорее из Кракова, пока на дорогах тихо.
Она с трудом сглотнула, прежде чем продолжить:
— По пути к нам прибились беженцы. Я не могла отказать им в защите, хоть и возненавидела этих не счастных за дурные вести, что они везли с собой.
Тяжелый — от самого сердца вздох…
— А вести такие, Вацлав. Дружина моего опекуна разгромлена, а сам он… сам…