Тевтонский крест

Бурцев глянул на часы и ругнулся. Выключил «ящик». И забыл о «тевтонах».

Глава 1

Василий Бурцев терпеть не мог опаздывать. И вот пожалуйста — опаздывал. Причем опаздывал здорово: штрафной рюмки у Ворона точно не миновать, а рюмочки у именинника — не дай бог!

Он уже свернул с освещенной улицы в Нижний парк — темный и мрачный, забытый богом и муниципальными властями. Место регулярных утренних пробежек сейчас производило гнетущее впечатление.

Поговаривают, будто в годы войны где-то под центральной аллеей находился бункер с разветвленной системой ходов, охранявшийся элитным подразделением «СС». Немцы, захватившие город в 41-м, располагались здесь всерьез и надолго. Пленные рыли землю сутки напролет, потом их расстреливали. Обычная практика при возведении секретных объектов. А во время наступления Красной армии наши бомбардировщики поработали тут от души.

Среди воронок, обломков бетона и искореженного металла обнаружилось разбитое основание какой-то башни. Кладка древняя, очень древняя. Возможно, представляла интерес для археологов. Но шла война… Да и в послевоенные годы было не до раскопок.

Перепаханную взрывами землю кое-как выровняли, засадили деревьями, закатали в асфальт. Появился парк культуры и отдыха «Нижний». Парк стоит до сих пор, только прежней культуры и отдыха в нем уж нет. Зато есть ржавая ограда, смахивающая на кладбищенскую, фонари-кобры с пустыми зевами разбитых плафонов, едва различимые дорожки потрескавшегося асфальта. Нижний парк пользовался в городе дурной славой как место сосредоточения шпаны всех родов и мастей. Вот, пожалуйста!.. Крики и глухой стук ударов доносились с центральной аллеи. Вмешаться? Ну, хотя бы посмотреть, что там и кто кого…

Трое бритоголовых с ожесточением пинали армейскими берцами двух тщедушных скорчившихся на земле волосатиков. Частые темные кляксы на асфальте уже размазывались в сплошные полосы.

Бурцев не сразу сообразил, что жертвы — парень и девушка. Только когда один из «хиппарей» вдруг звонко — по-девчоночьи — вскрикнул от особенно сильного удара, все стало ясно. Трое амбалов против двоих хлюпиков — уже нехорошо, а чтоб ногами да девчонку — вообще беспредел.

Этим вечером Бурцев был без формы. Не идти же на день рождения к Ворону — Лехе Воронцову, сослуживцу по десантуре и лучшему другу — в омоновском прикиде? Значит, рассчитывать на отрезвляющее действие, которое частенько оказывал вид униформы на шпану, не приходится. Что ж, у него и без того есть на что рассчитывать.

Бурцев хрустнул костяшками пальцев. В армии он считался одним из лучших бойцов-рукопашников, да и теперь, в ОМОНе, при спаррингах редко кому удавалось достойно противостоять ему. Правда, на гражданке Бурцев старался применять свое зубодробительное мастерство как можно реже, но сейчас, похоже, никуда не деться.

Бритые продолжали остервенело обрабатывать ногами своих жертв. Длинные волосы, в крови и грязи, дергались под ударами, словно диковинные метелки.

Честно говоря, Бурцев недолюбливал хиппообразных неформалов, что вечно скитались в дешевых плацкартных вагонах и электричках по своим невнятным делам. Заросшие, встрепанные, грязные, не всегда трезвые… Его, привыкшего к армейской дисциплине и порядку, воротило от демонстративной расхлябанности, маек навыпуск, рваной джинсы и неухоженных косм. Выпендриваются друг перед другом, шокируют окружающих, а ради чего? Мартышкино самовыражение! Когда же они устраивали уличные «концерты», плавно переходящие в банальное попрошайничество, и вовсе становилось тошно. Плохо настроенная гитара, кепка с мелочью, прокуренные голосистые, но отнюдь не музыкальные глотки…

Но этот народец был хотя бы безобиден. В драки не лезли, не дебоширили, скандалов не устраивали — пацифизм-пофигизм. А вот бритоголовые боевики тевтонов…

Еще один удар. Еще крик.

— А ну, стоять! — рявкнул Бурцев.

Бритоголовые в изумлении оглянулись. Мало кто решался вмешиваться в их дела. Да еще и в одиночку. Да еще и на безлюдных аллеях, куда нынче не заглядывают даже милицейские патрули.

Щуплый паренек, воспользовавшись замешательством противников, вскочил на ноги. Но не задал стрекача, а с нехарактерной для волосатиков яростью вдруг бросился на самого здорового скина, прижимавшего ногой к асфальту девушку. Пацан успел нанести два или три неумелых тычка, но тут же повалился навзничь, сшибленный мощным апперкотом. Хрусткий звук теменной кости о бордюр тротуара — и тишина.

— Ты че, крутой, да?

Слова были обращены вовсе не к поверженному неферу, а к Бурцеву. Амбал убрал ногу с девчонки, стал неторопливо приближаться. Остальные насмешливо скалились. На «хиппарей» бритые внимания пока не обращали. Да те и не предпринимали никаких действий. Парень лежал без движения. Девушка всхлипывала, размазывая по лицу кровавую юшку.

— Да ты знаешь, с кем свя…

Бурцев ударил. Противников слишком много, чтобы предоставлять право первого удара им. А в отличие от волосатика, Василий бил точно. И бил сильно. Бритоголовый здоровяк повалился на асфальт, словно куль с желе.

Один готов!