Тевтонский крест

Трудновато беседовать вот так — на приличном расстоянии, не снимая шлема. Ну, да луженая глотка добжиньского рыцаря пока справлялась с этой нелегкой задачей — его рев из-под стального ведра звучал глухо и грозно. Однако воин в серой накидке оказался не из пугливых. Со стены снова донесся голос сержанта. Освальд негромко выругался:

— Спрашивает, как представить благочестивых братьев, то бишь нас, магистру.

Крепкое словцо вырвалось и из уст Бурцева. Конечно, ни сам Освальд, ни его люди, расправляясь в си-лезском лесу с посланниками Конрада Тюрингского, не удосужились узнать их имена.

Серый сержант еще раз что-то крикнул. И еще…

— Торопит, пес тевтонский! — скрипнул зубами добжинец.

Понятное дело. Не каждый день дотошный сержант сталкивается с рыцарями, запамятовавшими собственные имена. Думай, голова, думай!

— Скажи, что мы выполняем секретное поручение магистра и не желаем быть узнанными! Скажи, что говорить будем только лично с Конрадом Тюрингским. Скажи, что у нас для него срочные и крайне важные вести о новом крестовом походе. И отчитай этого сержанта построже, чтоб не умничал.

На этот раз Освальд превзошел самого себя. Его отрывистый монолог, приглушенный шлемом, напоминал рык разъяренного льва…

Проняло! Наверху засуетились. Кто-то кого-то звал, кто-то куда-то бежал. Вскоре на стену поднялся рыцарь в белой накидке с черным крестом во всю грудь. Шлема на нем не было — Бурцев разглядел длинные седеющие волосы и всклокоченную бороду. Видно, Христовы братья ордена Святой Марии следят за своим внешним видом не столь тщательно, как светские рыцари, и правила бренной куртуазности у них не в почете.

Одного взгляда, брошенного вниз, рыцарю-монаху хватило, чтобы облаять сержанта. Теперь приказы на стене отдавал орденский брат.

Послышался скрип и лязг. Мост начал медленно опускаться, а воротная решетка за ним так же медленно поднималась вверх.

Наконец-то! Три всадника в тевтонских одеждах въехали в невысокую воротную арку.

Никогда ранее Бурцев не страдал клаустрофобией, но здесь, в этом гулком каменном пространстве, ему стало не по себе. За воротами их ждал с десяток вооруженных воинов. Кнехты и опальный сержант стояли в почетном карауле. Там же вышагивал, позвякивая шпорами о камень, знакомый уже бородач — без доспехов, но при мече.

Увы, сражаться придется не только с ними — во внутреннем дворе замка полно народу. Многие поглядывали в сторону ворот с любопытством. Видимо, подъемный мост в Вгужевеже последнее время опускался нечасто.

Бурцев с тоской посмотрел вперед. Пробиваться в башенку над воротами с боем? Ох, сомнительно что-то… Глянул назад. Добротный мост из цельных бревен, обшитых толстыми досками, снова поднимался — путь к отступлению отрезан. Быстрый взгляд вверх. Острые зубья тяжелой решетки, рассчитанной на удары тарана, нависли над головой. Вспомнились слова Освальда: обрушить ее можно мгновенно — перерубив канаты. Ни щит, ни шлем от падающей решетки не спасет. Заточенные острия раздавят, пригвоздят, впечатают в землю вместе с конем. Но эти железные колья — не единственная опасность. В арочном своде темнело несколько бойниц. Во врага, прорвавшегося через ров, из этих бойниц можно метать копья и стрелы, бросать камни, лить кипяток… Эх, если бы поднять наверх китайские бомбы и взрывами обрушить арочное перекрытие, возможно, удалось бы свалить и тяжелую решетку, и мост.

Тевтон в белом плаще тем временем что-то объяснял.

— Извиняется, — чуть слышно, не поворачивая головы, произнес Освальд. — Говорит, что магистр не надеялся на столь быстрое возвращения послов, поэтому стража не получила соответствующих указаний. Но теперь Конрад велит проводить нас в трапезную. Как только магистр освободится, состоится аудиенция. Этот лохматобородый — он, кстати, комтур моего замка, подлец, — будет нас сопровождать. В сложившейся ситуации, я думаю, есть смысл начать не с ворот, а с Конрада.

Бурцев кивнул. Бородатый рыцарь улыбнулся, сочтя, что его извинения приняты.

— Освальд, — шепнул Бурцев, слезая с седла, — нам бы как-нибудь затащить в привратную башню вот это.

Он тронул сумки с бомбами.

— Попробуем, — так же тихо ответил добжинец. — Скажу, что у нас здесь ковчеги со святыми мощами, делающими неприступными любые ворота. Попрошу сложить нашу поклажу наверху и выставить охрану.

Комтур удивился, но странную просьбу гостей выполнил. Прозвучал краткий приказ. Конюхи взяли под уздцы лошадей, а кнехты, сгибаясь под тяжестью сумок, потащили бомбы вверх по лестнице.

«Только бы от излишнего усердия не обставили „ковчежки“ свечами и лампадками», — подумал Бурцев. Оказаться возле башни в момент случайного взрыва ему вовсе не хотелось.

Бородатый комтур снова заговорил, указав на голову. Жест, понятный без перевода: их просят снять шлемы. Действительно, к чему терпеть неудобства за безопасными стенами замка.