Тетрис с холостяками

В понедельник Бубнов так и не позвонил и не объявился. Но Эллочка была спокойна. Во вторник перед работой она еще тщательнее уложила волосы, шикарнее оделась, ярче накрасилась. За ней, как она это делала время от времени от доброты душевной, заехала на своем «Форде Сиерра» Маринка. Оглядела с ног до головы сияющую, уверенную в себе, порхающую Эллочку и осталась довольна.

Эллочка порхала еще ровно полдня. Порхала из кабинета в кабинет, от Малькова к Кузнецову, от Белоножко к Кауфману, старательно исполняя свои должностные обязанности, порхала от зеркала в туалетной комнате к зеркалу в приемной генерального, старательно разглядывая себя, порхала просто по длинным коридорам заводоуправления, старательно демонстрируя всем свою новую надпись на лбу. «Я свободна! – старательно сияла ее новая надпись. – Я умею и люблю флиртовать. Вы, мужчины, окружающие меня, прекрасны, вы все мне интересны, все нужны мне, но не более, чем для легкого флирта».

Иными словами, Эллочка старалась показать всем и себе в первую очередь, что она в этом мире понимает все правильно, что она знает все мировые законы, видит все мировые нити и точно следует им.

И продолжалось это в высшей степени экзальтированное Эллочкино порхание ровно до того момента, как она налетела на выходивших из профкома Бубнова под ручку с Драгуновой...

Драгунова сухо поздоровалась с и.о. редактора, Бубнов и вовсе равнодушно скользнул по ней взглядом.

И тут Эллочка поняла все.

Эллочка на самом деле поняла все.

На сей раз не о мире. На сей раз о себе.

Эллочка вбежала в свой кабинет, запрыгнула в кресло, забилась в него с ногами и затихла.

Проклятые качели, подкинув ее к блестящим небесам, снова жестоко сбросили вниз.

Эллочка не хотела флирта. Не хотела она этой простой и ясной для всех участников игры под названием «флирт». Эллочке хотелось настоящего. Настоящих людей рядом, настоящих отношений и самой что ни на есть настоящей любви. И снова слышался ей стук копыт, и ежилась она в своем маленьком душном кабинетике от промозглых сибирских ветров. И хотелось ей идти куда-то, за кем-то, чтобы этот кто-то, единственный и любимый, держал ее за руку, и идти за ним слепо, доверившись, крепко сжимая теплую и родную руку, и не бояться ничего.

Эллочке казалось, что за все свои годы, через всех Гавриловых и Ивановых, она научилась всему, стала не просто умной, а мудрой. А оказалось, что всего и научилась она – обманывать себя. Научилась внешне соответствовать нарядным глянцевым обложкам – бодро порхать в новых туфельках по длинным коридорам жизни, здороваясь, кокетничая и тут же забывая имена новых знакомых. Но внутри-то она осталась той же самой неуклюжей школьницей Элкой Виноградовой из 9 «А», которой звезда параллели Петя Мережко при всех сказал: «А я тебя НЕ ЛЮБЛЮ. И не пиши мне больше записок».

Во всей своей беспощадной ясности Эллочка вдруг поняла, что Профсоюзник на самом деле просто использовал ее симпатию к нему. Что он и правда всего лишь коллекционер, и женщины для него все одинаковы: и она, и Галька из бухгалтерии, и неизвестная крановщица, которая, говорят, даже пыталась броситься на рельсы под свой кран.

Эллочка встала и подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела молодая, немного растрепанная женщина с отчаянием в глазах.

– Я некрасивая! – воскликнула Эллочка. – Меня нельзя любить. Вот такой, какая я есть, – нельзя!

– А как же душа, как же душа человека? – Эллочка закрыла зеркало руками. – Неужели же я ничем не отличаюсь от крановщицы?..

В среду Эллочке пришлось задуматься об агрегатах по производству гофрированного картона: работать все-таки нужно было.

Гофроагрегаты и запасные части к ним на заводе делали с конца шестидесятых. Сейчас же предприятие получило заказ на комплект суперсовременных рифленых валов в качестве запчасти к такому агрегату фирмы «Peters». А это – один из сложнейших узлов гофроагрегата, как сказал Эллочке доверительным шепотом директор по производству бумагоделательного оборудования Кузнецов (имя-отчество она не помнила). Эллочка эти валы видела – они мало отличались от всех прочих валов, которые постоянно крутились на станках, летали в воздухе на рельсовых кранах и пылились по всем углам в цехах. Но Кузнецов сказал: «Подобное оборудование будет изготавливаться впервые не только на нашем заводе, но и в нашей стране» – и многозначительно поднял вверх указательный палец, при этом как-то хитро завернув внутрь безымянный, на котором – к большому сожалению для начальника – глазастая Эллочка все-таки углядела обручальное кольцо. И, увидев кольцо, она дальше просто записывала то, что он говорил.