Тетрадь в косую линейку

– Вы странно как-то реагируете, Алина Викторовна, – полицейский неприязненно повел плечами, – смысл я уловил с самого начала, и абсолютно не понимаю, причём тут я? Я выполняю свою работу. Произошло изнасилование несовершеннолетней. Девочка в больнице вторую неделю. Я провожу розыскные мероприятия. Вот если бы Вас изнасиловали, Вы бы ведь хотели бы, чтобы насильника нашли?

– Если бы меня изнасиловали, мне было бы плевать, найдут его или нет, – жёстко ответила я. – Кстати, в таком виде я хожу намного больше, чем две недели. Опросите консьержек, когда они впервые увидели этого по их мнению «парня».

– Они не помнят, когда точно. А записи видеокамер хранятся лишь неделю. А почему, позвольте узнать, Вам было бы плевать найдут Вашего насильника или нет?

Я скривилась. Вот чёрт меня дернул сказать правду. Надо было врать, что мне бы хотелось, не иначе как этот остолоп подумал, что сказала это от того, что этого самого насильника защищаю. Глубоко вздохнула и безапелляционно выдохнула:

– Я верю в высшую справедливость. Если представить на месте изнасилованной меня, то я знаю, что насильнику и без вмешательства суда людей по заслугам воздастся. Причём с лихвой. Поэтому вопрос о его поимке меня не волновал бы абсолютно. Меня волновало бы другое: зачем этот урок мне, и что я должна сделать, чтобы с достоинством из него выйти.

– То есть Вы обвиняете жертву? – озадаченно поинтересовался он.

– Я никого ни в чём не обвиняю! – я начала внутренне злиться. – Вы задали вопрос обо мне. Я о себе ответила.

– Это позиция типичной жертвы. Вы, с такой психологической позицией, притянете к себе какие-нибудь сложности в обязательном порядке. Так что я бы, на Вашем месте, её пересмотрел и начал содействовать правоохранительным органам в деле поимки подобных негодяев. Это сейчас он с Вами пытается выглядеть милым и оправдывается сложившимися обстоятельствами, а потом Вы сами попадёте под раздачу.

– Чью раздачу? Свою собственную? Не живёт тут у меня никто! И никогда не жил! Я одинокая затворница и кроме кота мне никто не нужен! Вы хотите в этом убедиться, обыщите квартиру. Не хотите, давайте разговор окончим. Я устала, хочу отдохнуть. Мне завтра рано на работу.

Я начала нервничать и мой настрой тут же считал Кот. Пулей вылетел откуда-то из темноты комнат и одним прыжком взлетел на плечо. От неожиданности я чуть не упала, но удержалась на ногах и неосознанно взглянула в зеркальную створку шкафа. С котом на плече я выглядела бесподобно. Интересно, почему до этого он никогда так не сидел у меня? Очень впечатляющую парочку мы с ним собой являли. Стильно одетая женщина средних лет с замершим в напряжённой позе котом у неё на плече. Прям самой понравилось отражение настолько, что я немного расслабилась и была готова, вознеся хвалу небесам, мило распрощаться с полицейским, в надежде, что он проявит такт, но он его не проявил.

– Да, я хочу осмотреть квартиру, – нагло заявил он, и моё сознание охватил ураган эмоций.

– Не вопрос, – сказала я и повела его по квартире, распахивая дверки шкафов, сдергивая покрывала и предлагая ему поднять ложе диванов и матрасы кроватей, а так же вываливая коробки с полок и сдвигая кронштейны вешалок в кладовках, как только он спрашивал: «А здесь что?».

Кот сидел у меня на плече, нервно вцепившись в меня лапами, но без когтей. Под конец, когда моя квартира стала напоминать разгромленный бастион, я ледяным тоном осведомилась:

– Вы наконец удовлетворены или ещё сомнения имеются? Что ещё мне Вам показать и вывалить на Ваше обозрение? Нижнее бельё из комода или что-то ещё?

– Нет, из комода не надо, там ящики маленькие, – покачал головой полицейский, а потом тихо проговорил: – Вот уверен прям был, что у Вас где-то парень прячется, но вроде обыскали всё, а его нет. Странно.

– Абсолютно не странно не найти то, чего не было и в помине! Всё! Имейте совесть, покиньте, наконец, мою квартиру! Учинённый с Вашей помощью разгром мне теперь убирать до утра!

– Я могу помочь убраться, – неожиданно проговорил полицейский.

Я с раздражением уставилась на него:

– Хотите во время уборки ещё в какие-то уголки заглянуть? Так сейчас тыкните в них пальцем, покажу, лишь оставьте меня, наконец, в покое!

– Нет, мы осмотрели уже всё. Я действительно хочу помочь Вам. Мне неудобно, что заставил Вас такой беспорядок учинить, – извиняющимся тоном проговорил он и в замешательстве сжал перед собой руки.

В это время Кот неожиданно мягко спрыгнул у меня с плеча, подошёл к нему и потерся о ноги.

– Умереть, не встать. Это что ж за предательство такое? – раздражённо воззрилась я на Кота.

– Он чувствует, что я искренне говорю, – улыбнулся полицейский и, нагнувшись, погладил Кота, проговорив: – Скажи хозяйке, мне правда неловко и помочь хочу на полном серьёзе.

– Ваша помощь, Дмитрий, как Вас там по батюшке, снова забыла, ах да, Вячеславович, будет заключаться в том, что прекратите мне докучать и уйдёте. Я сама всё уберу, правда, скорее всего, завтра. Или потом. Сейчас я устала. Хочу поесть и лечь спать. Поэтому покиньте мою квартиру, наконец. Нет в ней никаких насильников и не было.