Тест Тьюринга

– И вот врач, мой знакомый, который операцию делал, принял решение. Отложил скальпель и сказал анестезиологу: «Если он не проснется, ему будет лучше». И вышел из операционной. Анестезиолог, как я понимаю, поддал газку, и больной не проснулся. Формально – убийство, конечно. Но фактически человека спасли – от кошмара… Я полицейский, ты знаешь, и если бы мне довелось такое дело расследовать, я бы сделал все, чтобы дело закрыть, и этих врачей из-под суда вывести. Лучше уснуть и не проснуться, чем проснуться обрубком. Мы, полицейские, в этом смысле похожи на врачей. Слишком много страданий видели. В отличие от прекраснодушной лево-либеральной публики. И мы понимаем, что есть вещи поважнее жизни.

– Какие? – заинтересованно спросил Фридман.

– Качество жизни. Оно ведь вполне может быть отрицательным, когда жизни не возрадуешься. Когда она в тягость. И лучше бы ее не было… Иногда приходится делать такой выбор. Мне однажды пришлось… Ну, как пришлось? Не нарочно! Я убил одну девочку… Не смотри на меня так! Случайно! И спас при этом кучу народу. Просто отрикошетило… Но если бы меня сейчас поставили перед сознательным выбором – стрелять, зная, что я ее убью, или не стрелять и угробить тем самым тысячи людей, включая детей, я бы выстрелил. Даже если бы она смотрела мне в глаза, и мне бы пришлось стрелять ей прямо в лоб. Вот так…

– Так это был ты! Я видел краем глаза эту историю в какой-то американской газете, в Интернете попалась…

– Да… Так что зря ты посмотрел это видео. – Я махнул пальцем в сторону закрытого ноутбука. – Она тебя на жалость хочет взять. Как сама себя взяла, когда решала рожать. Поддашься на этот ложный гуманизм, дашь слабину – всю жизнь себе испортишь. Ищи себе новую бабу.

Я говорил и думал: не слишком ли я жесток и прямолинеен? С другой стороны, а как можно быть не жестоким полевому хирургу, который режет без наркоза, потому что наркоза нет? В конце концов, не таков этот высоколобый нюня Фридман, чтобы посвятить свою жизнь больному ребенку. Не выдержит он такой жизни. Сопьется или инфаркт его скосит лет через десять. Пусть лучше посвятит свою жизнь науке. Ученые, правда, тоже могут быть неосознанно жестоки – вон Фридман и его команда убивает виртуальных людей миллиардами внутри своей машины. Как клопов дустом травит. Виртуальным… Хотя, он же их и породил, с другой стороны! Дал жизнь. Аки господь. Создатель.

– Кстати! Я ведь не зря к тебе заявился! Тут у меня с одним собеседником состоялся интересный разговор. И я пришел к тебе немножко самообразоваться, если у тебя есть время. По поводу квантовой механики.

– Есть время, – с лица и с плеч Фридмана спала тяжесть. Видно было, что про квантовую механику ему говорить намного интереснее и легче, чем про то видео и ту девочку на видео. Которое он, конечно, зря просмотрел.

– Есть время! Да, – повторил Фридман. – Тогда чай?

– Да не надо уже!

Но он засуетился с чайником, стремясь суетой движений стряхнуть с себя мрачные мысли о сломанных одной дурой трех жизнях. Я примерно представлял себе ситуацию. Наверняка по тысяче пунктов они подходили друг другу. И в сексуальной сфере, и по взглядам на жизнь, и по внешности, и по вкусам, и по чувству юмора. Они могли прожить вместе долгую счастливую жизнь. Но необъяснимо глупый поступок Джейн все сломал. И где ему теперь найти такую же – подходящую по всем параметрам? А ей? Оба это понимают, и потому она его до сих пор мучает, посылая видео дочери, надеясь незнамо на что. На что? На то, что в нем проснется бабская жалость к убогому созданию?..

– Я, конечно, не специалист по квантовой механике, в смысле не физик. Но общие представления имею, – частил Фридман, уходя все дальше от плохой темы мелкими быстрыми шажками. – А почему ты спрашиваешь?

– Говорю же, один интересный мне тип попался…

– Ты, кстати, ему что поставил, этому типу… извини, что перебиваю. В какой графе галочку?

– Человек.

– Почему?

– Слишком хитрожопый! С той же иезуитской убедительностью, с которой он мне доказывал наличие бога, он когда-то своим студентам про неизбежность коммунизма докладывал.

Фридман хмыкнул, сунул в две пустые кружки по пакетику. И я в который уже раз подумал, что только и делаю в этой стране, что дую чай! Самовар, что ли, купить и привезти отсюда домой, как заправскому туристу?..

– Ох, чай кончается, – покачал головой Андрей, словно подтверждая мою мысль. – Не успеваем покупать прямо… И что этот мужик, который тебе про бога лудил?

– Вот он как раз мне и задвигал про сознание и наблюдателя. А о проблеме наблюдателя в квантовой механике я что-то слышал, хотя не вникал: как-то не попадалось мне ничего про это удобоваримого, чтобы почитать.

– Понял, – кивнул Фридман. – О! Вскипело… Тебе с вареньем?

– Нет!!! – быстро воскликнул я.

Андрей засмеялся, и я счел нужным объяснить:

– Нет, оно не плохое. Как раз напротив – слишком хорошее, я в тот раз не удержался. А мне с моей наследственностью сахарок не надо бы. У меня и так на грани. Да я уже рассказывал… Так что даже не показывай! Спрячь банку.