Тест на любовь

Андрей поблагодарил Толю, который понял, что хозяин доволен результатом его простого расследования, если добавил еще десятку гонорара. Похоже, хозяин не просто рад, здесь что-то большее.

Толя прикинул, а сколько дадут ему те, кому он это расскажет? Точнее, сколько ему запросить?

Андрей долго ходил по комнате и думал. Ольга не шла из головы. Наконец он снял трубку и набрал номер ее телефона.

— Алло! — услышал он на другом конце провода.

Он молчал.

— Говорите же! Алло! Он молчал.

— Ну, черт побери! Говорите или положите трубку! Он молчал.

— Тогда я положу. — И шмякнула трубку на рычаг.

Ольга Геро по-прежнему импульсивна. Ее, как и раньше, можно подтолкнуть… Она чем-то взволнована. Стало быть, есть причина. Судя по всему, основательная, это не просто минутное раздражение. Хорошо, надо последить за ней — куда она ездит.

Андрей, проворачивая в голове ситуацию, подошел к зеркалу и посмотрел на себя: ничего нового, такой, как всегда. Он пожал плечами. А каким он хотел себя увидеть — таким, как тогда? Ах как она бежала, у нее действительно были потрясающие бедра — крепкие, сильные.

Конечно, сейчас они уже не такие, у женщин после тридцати бедра худеют и дрябнут. Даже если она их накачивает, все равно не то. Поэтому ему нравятся молодые, до тридцати. В постели. После тридцати трех просто постель их уже не устраивает, они хотят разговаривать, делиться мыслями, а он этого не любит. Ему и своих мыслей хватает.

Рука сама собой потянулась к телефону, пальцы тыкали в кнопки, набирая ее номер.

— Алло?

На другом конце сняли трубку и молчали.

— Здравствуй, Ольга. Никакого ответа.

— Ольга, не плати той же монетой. Она засмеялась.

— Я знала, что это ты звонил.

— Почему?

— Потому что я тебя узнала в Шереметьеве.

— А мне казалось, ты смотрела за горизонт.

— Да, но я вижу все, что происходит до линии горизонта. Это особенность фотографов.

— А ты фотограф?

— Да, с тех пор как окончила университет. Тот самый, где я победила в забеге. Ты понимаешь, о чем я говорю. Я не выпускаю из рук камеру.

— Это прекрасно. Значит, ты тонкий психолог.

— Если и не очень тонкий, то достаточно сообразительный. Хватило ума понять, что ты меня заметил, узнал и поехал следом.

— Да, я ехал, но у тебя слишком мощная машина. Моя «семерка» против «БМВ» — тихоходный ослик.

— Мой шофер предположил, что у тебя фордовский движок, раз ты решил увязаться за нами.

— Нет, шофер не прав.

— Конечно, нет. Когда он поддал газу, тебя нельзя было рассмотреть даже в подзорную трубу.

Ровный голос Широкова немного успокоил ее.

— Это манера моего водителя, — вздохнула она.

— Твоего водителя?

— Да, а почему бы и нет?

— Ты состоятельная женщина?

— А почему бы и нет? Да, я вполне состоятельная, самостоятельная, какая еще бывает женщина? А все остальное ты видел.

— Я не все видел.

— Ну, то, что не видел, тебе и видеть не обязательно. В конце концов, ты мне кто?

— Я тебе никто. А ты мой первый удавшийся эксперимент.

— Что? Эксперимент?

— Да, объект. А ты забыла, кто тебя загнал в чемпионки по бегу?

Ольга расхохоталась:

— Да, конечно, от таких гнусностей можно было добежать до Аляски не останавливаясь.

— Разве то были гнусности? Я говорил чистую правду.

— Мне было семнадцать лет, а ты говорил про какие-то бедра. Про мои необыкновенные возможности, которые открывает мое тело, как я теперь понимаю.

— Да, я намекал на это. Но ты же достигла…

— Но не с помощью собственного тела! — крикнула она и осеклась.

А с помощью чего достигла она благополучия? Он и сам не знает, насколько прав. Чертовски прав. Ольга похолодела.

— А ты что, ясновидящий?

— Нет, я психолог.

— Ну да, конечно. Ты же был аспирантом с психфака. А вы там все психи.

— Нет, не все. Я оказался лучшим психом.

— Что ты имеешь в виду?

— Я великий психолог.

— Ты, наверное, сумасшедший.

— Нет, психиатры часто бывают сумасшедшие, но я практикующий психотерапевт.

— Да? — проговорила она задумчиво.

А не спросить ли его, какого черта ему от нее надо? Она вспомнила его лицо в аэропорту. Его глаза. Что такое было в его глазах? Если бы посмотреть в них через камеру, она бы определила безошибочно.

— Ты думаешь, у тебя глаз-рентген, да? — В ее голосе послышалось что-то такое, отчего у Широкова забилось сердце. Он точно знал — ей не хочется, чтобы он видел ее насквозь.

— Думаю, да, — сказал он, четко давая понять, насколько уверен в своих способностях.

Сердце Ольги забилось в дикой тревоге. Но ведь Иржи сказал — ничто, никакой рентген не способен раскрыть, что у нее внутри. Конечно, нет. Какая чепуха! Она спятила!

Глаз-рентген. Переутомилась, надо кончать этот дурацкий разговор.

— А во что ты хочешь меня загнать на этот раз, Широков? — спросила она, подчиняясь какой-то посторонней воле. — Что ты хочешь? Вообще-то кто кому звонит? Ты мне или я тебе?

— Я тебе звоню.

— Что ты хочешь сказать мне?

— Я хочу увидеться с тобой.

— С какой стати? Зачем?

— Ну, просто я хочу с тобой увидеться.

— Что предлагаешь?

— Я предлагаю тебе со мной встретиться.

— Хорошо, где и когда?

— Называй место ты, где тебе удобней. Ты женщина. Сердце Ольги колотилось как безумное. Где? Где? Не домой же его приглашать?